Добротолюбие

Никита Стифат

1. 33. Возделыватель худых помышлений мрачным и печальным делает внешний вид лица своего, язык — неспособным к пению божественных песней и себя — для всех неприятным и нежеланным встречником и собеседником. Возделыватель же благих и бессмертных произрастений в сердце радующееся и улыбающееся имеет лицо, и сладкозвучный в молитвах язык, и для всех всегда бывает приятным собеседником. Так что отсюда для всех, видящих добре, явно есть и бывает, кто из таковых находится еще в рабстве нечистых страстей, и состоит под невольным законом земного мудрования, и кто освобожден от такого рабства законом Духа, по премудрому Соломону: при веселии сердца лице становится цветущим, а в печали оно делается унылым (Притч. 15, 13)

1. 31. Обычно (т. е. в порядке вещей) внешнему виду лица изменяться со­ответ­ственно внутреннему настроению души. Ибо какое делание имеет мысленное ее движение, такое располо­жение являет в себе для стоящих и зрак (взгляд, вид) лица. Сорасполагаясь и соизменяясь сообразно с тем, что приводит в движение помысл, иногда видится он светлым, когда сердце веселится по причине восхож­дения благих помышлений и размышлений (τη μελέτη) о Боге; а иногда посупленеет и мрачнеет, когда огорчают не­уместные помыслы. Почему невозможно утаить движений и чувств, происходящих внутри, от тех [людей], чьи чувства обучены. Обычно это происходит или от правой руки Всевышнего, вследствии чего они возрождаются в духе, становясь солью земли и светом міра (Мф. 5, 13–14); либо это происходит от восстания злых сил и смятения (смущения) помыслов, и это тоже очевидно для них, так как они отвергают то́ (сопротивляются этому), начертание (отпечаток) образа Сына Божия носящие светлостно в Божественных дарованиях.

Идея радостного и омраченного внешнего вида затрагивается редко в святоотеческой мысли. Эта мысль идет от самого Христа, говорящего: «Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то всё тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то всё тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» (Мф. 6, 22–23).

Таким образом, явственно, что глаза зеркала души человека и по их виду, зачастую, опытный может понять и внутреннее состояние ближнего.

А я зло  люблю. Оно правдиво и на виду, а о добре только сказки молвят. Аминь

а что вы сделали,  чтобы больше добротолюбия стало ?

А если честно .. воротит меня . О добре вести речь, когда от зла уже выворачивает. И Христом тут не пахнет ваабще

А если честно .. воротит меня . О добре вести речь, когда от зла уже выворачивает. И Христом тут не пахнет ваабще

процесс очищения долгий и болезненный, а если процесс загрязнения превосходит очищение, то бесконечный.

а если честно, то сколько б не сделал — всеравно не так уж много.

Продолжаем

О гордыни

1. 53. Если, оставлен быв благодатию, пал ты падением плоти или языка, или помысла, да не покажется тебе сие удивительным или странным: твое это падение и по твоей вине. Ибо если б ты прежде не подумал о себе что-либо особенное и важное, как не следовало, или не вознесся над кем-либо в горделивом о себе мудровании, или не осудил другого кого в естественной какой немощи человеческой, то не был бы, по праведному суду Божию, оставлен благодатию, и не испытал бы сам своей немощи. Испытал же ее ты теперь, да научишься из сего не осуждать, не думать о себе более, нежели до́лжно думать (Рим. 12, 3), и ни над кем не возноситься.

1. 54. Падши во глубину зол, отнюдь не отчаивайся в возможности воззвания оттуда, хотя бы ты низвергся на последнюю ступень адской злобы. Ибо если ты имеешь у себя основание благочестия, усердно заложенное прежде деятельными добродетелями, то, хотя бы построенная тобою на нем из разных камней добродетели храмина его, поколеблена быв, подверглась падению и разорению с верха до низу, до самого лица страстнейшей земли зол, и тогда Бог не забудет прежних твоих трудов и потов, коль скоро ты сокрушенное о падениях своих носишь сердце, которое, помня прежние дни, с воздыханием взывает к Нему о своих падениях. Призирая (смотря), вскоре воззрит Он на тебя, трепещущего перед словами Его (Ис. 66, 2), невидимо коснется очес болезнующего сердца твоего, и прежде трудами заложенное тобою основание добродетели взяв под свой покров, даст тебе силу, бо́льшую и совершеннейшую прежней силы в пламенной ревности горящего духа, на то, чтоб ты снова трудолюбно стяжал дела добродетели, сгубленные по зависти лукавого, и в духе смирения воздвигнул дом ее, светлейший прежнего, для вечного ее упокоения, как написано (см. Пс. 131, 14).

Хорошие слова и Поток хороший.

Симеонъ Новый Богословъ
О познаніи и ви́дѣніи

1. Для смотрящихъ тѣлесно Бога нигдѣ нѣтъ, ибо Онъ невидимъ, а для мыслящихъ духовно Онъ вездѣ есть, ибо Онъ присутствуетъ всюду. Онъ во всемъ и внѣ всего, поэтому Онъ близокъ къ боящимся Его (Пс. 84:10), но далеко отъ грѣшниковъ спасеніе Его (Пс. 118:155).

2. Богъ отъ начала сотворилъ два міра, видимый и невидимый, и царя надъ видимымъ, который носитъ въ себѣ характеристическія черты обоихъ міровъ — одного въ своей видимой части, а другаго въ части мысленной, — въ душѣ и тѣлѣ. Въ этихъ мірахъ сіяютъ и два солнца, — это видимое, и другое — мысленное. И что есть для видимаго и чувственнаго солнце, то есть для невидимаго и мысленнаго Богъ, Который есть и именуется солнцемъ правды. Чувственный міръ и все, что въ немъ, освѣщается чувственнымъ симъ и видимымъ солнцемъ; а міръ мысленный и тѣ, которые находятся въ немъ, освѣщаются и осіяваются мысленнымъ солнцемъ правды. И чувственное освѣщается чувственнымъ солнцемъ, а мысленное — мысленнымъ раздѣльно, особо одно отъ другаго, такъ какъ не смѣшаны и не сліяны между собою ни мысленное съ чувственнымъ, ни чувственное съ мысленнымъ.

3. Если совсѣмъ ничего другого не останется послѣ конца видимаго [міра], кромѣ одного Бога, Который и есть, и будетъ, то, несомнѣнно, тѣ, кто обильно пріобщаются Его благодати въ этомъ мірѣ, несмотря на то, что остаются на землѣ, уже полностью устремлены къ будущему вѣку, хотя и стонутъ, находясь во тьмѣ и обремененные тяжестью.

4. Изъ всего видимаго и мысленнаго только одинъ человѣкъ созданъ отъ Бога двоякимъ. У него есть тѣло, составленное изъ четырехъ стихій, чувство и дыханіе, — и душа мысленная, невещественная, не тѣлесная, соединенная неизреченно и неизслѣдованно, срастворенная несліянно, и сочетанная несмѣсно съ тѣмъ, что есть въ тѣлѣ. И вотъ что есть человѣкъ, — животное смертное и безсмертное, видимое и невидимое, чувственное и мысленное, способное видѣть видимое твореніе, и познавать мысленное. Какъ два солнца раздѣльно дѣйствуютъ каждое на свой міръ, такъ раздѣльно дѣйствуютъ они и на каждую сторону человѣка: одно освѣщаетъ тѣло, а другое душу, и каждое подаетъ изъ собственнаго своего свѣта соотвѣтствующей себѣ сторонѣ или богато или скудно, сколько можетъ вмѣстить освѣщаемый.

5. Чувственное солнце видимо, но не видитъ; мысленное же солнце и зримо бываетъ достойными, и само зритъ всѣхъ, паче же тѣхъ, которые на него смотрятъ. Чувственное солнце не говоритъ и ни кому не даетъ силы и способности говорить; мысленное же солнце и само говоритъ друзьямъ своимъ, и всемъ даетъ способность и силу говорить. Чувственное солнце, свѣтя на чувственный садъ, изсушаетъ только теплотою лучей своихъ сырость земную, а не насыщаетъ и не питаетъ растеній и сѣмянъ; мысленное же солнце, когда возсіяетъ въ душѣ, оба сіи оказываетъ дѣйствія: изсушаетъ сыростъ страстей, очищая вмѣстѣ сквѣрноту и зловоніе, происходящія отъ нихъ, и сообщаетъ мысленной землѣ души удобрѣніе (жирною дѣлаетъ), т. е. божественную благодать, коею будучи насыщаемы, произрастенія добродѣтелей мало-по-малу возрастаютъ въ довольствѣ.

6. Чувственное солнце, восходя, освѣщаетъ чувственный міръ, и все, что въ немъ: людей, звѣрей и прочее все, надъ которыми одинаково простираетъ свѣтъ свой, царствуетъ въ полдень, затѣмъ опять скрывается, оставляя во тьмѣ тѣ мѣста, надъ которыми свѣтило. Солнце мысленное, возсіявъ, всегда свѣтитъ, невмѣстно вмѣщаясь все во всемъ, и вмѣстѣ отособляясь отъ тварей своихъ и неотдѣлимо отдѣльно пребывая отъ нихъ, — будучи все во всемъ и не будучи нигдѣ въ тваряхъ своихъ исключительно (такъ чтобы не быть въ другихъ мѣстахъ). Оно — все въ видимомъ и все въ невидимомъ, — все всюду присуще и нигдѣ — все исключительно.

7. Какъ тотъ, кто всегда смотритъ на солнце чувственное, и нехотя претерпѣваетъ измѣненіе въ зрѣніи, т.-е. начинаетъ смотрѣть иначе, потому что не можетъ ничего другаго изъ видимаго видѣть, а во всемъ видитъ одно солнце: такъ и тотъ, кто умомъ своимъ и сердцемъ всегда смотритъ на умное солнце правды, — и нехотя претерпѣваетъ измѣненіе въ умномъ зрѣніи, потому что онъ ничего уже изъ земнаго воображать не можетъ, но во всемъ видитъ единаго Бога.

8. Никто не можетъ по-настоящему познать при помощи чувственныхъ очей ни величину неба, ни широту земли, ни смыслъ всего остального. Ибо какъ смогутъ тѣлесныя очи понять то, что превосходитъ умъ и разумѣніе? Только если умъ будетъ очищенъ отъ помысловъ, освобожденъ отъ прираженій и просвѣщенъ милостью и благодатью Божіей, онъ сможетъ, въ соотвѣтствіи съ мѣрой просвѣщенія, по достоинству достичь созерцанія сущаго.

9. Какъ ночью мы видимъ чувственными очами только то мѣсто, которое освѣщаемъ свѣтомъ лампы, а весь остальной міръ для насъ есть ночь, такъ для спящихъ во тьмѣ грѣховъ добрый Владыка, будучи Богомъ, невмѣстимымъ для всего, становится малымъ свѣтомъ, щадя нашу немощь. И тогда человѣкъ, внезапно взглянувъ и узрѣвъ природу существующаго, какъ будто прежде никогда ее не видѣлъ, изумляется и безъ труда непроизвольно проливаетъ слезы, черезъ которыя очищается и крестится вторымъ крещеніемъ — тѣмъ крещеніемъ, о которомъ говоритъ Господь въ Евангеліяхъ: Если кто не родится отъ воды и Духа, не войдетъ въ Царство Небесное (Ин. 3:5). И еще: Если кто не родится свыше (Ин. 3:3); сказавъ же «свыше», Онъ имѣлъ въ виду рожденіе отъ Духа.

10. Кто слѣпъ отъ рожденія, тотъ не можетъ знать силу пишемаго, ни вѣрить тому; но если онъ когда либо сподобится прозрѣть, то станетъ свидѣтельствовать, что пишемое и читаемое истинно.

11. Видящій чувственными очами знаетъ, когда бываетъ день и когда ночь, а слѣпой не знаетъ ни того, ни другаго. И духовно прозрѣвшій, и зрящій умными очами, если послѣ того, какъ повидитъ истинный и незаходимый свѣтъ, по нерадѣнію и безпечности, опять возвратится къ прежнему ослѣпленію и лишится свѣта, то, находясь въ благочувствіи, добрѣ чувствуетъ лишеніе сего свѣта и того, отъ чего случилось съ нимъ такое лишеніе, не невѣдаетъ; но пребывающій отъ рожденія [духовно] слѣпымъ ничего такого не знаетъ ни по опыту, ни по дѣйству, — развѣ слухомъ что услышитъ и узнаетъ о томъ, чего никогда не видалъ, и станетъ разсказывать о томъ другимъ, хотя ни онъ, ни слышащіе ничего вѣрно не знаютъ о тѣхъ вещахъ, о коихъ разговариваютъ.

12. Слѣпой въ отношеніи къ одному [Богу], слѣпъ и весь, въ отношеніи ко всему; и видящій въ единомъ [Богѣ] въ видѣніи есть всего; между тѣмъ онъ и отстоитъ отъ видѣнія всего, и бываетъ въ видѣніи всего, и есть внѣ всего видимаго. Будучи такъ въ Единомъ, видитъ онъ все, и во всемъ будучи, не видитъ ничего изъ всего. Видя во Единомъ, чрезъ Него видитъ и себя, и все, и всѣхъ; и будучи сокрытъ въ Немъ, ничего изъ всего не видитъ.

12. Всякій безчувственный по отношенію къ Единому безчувственъ и по отношенію ко всему, такъ же, какъ и имѣющій чувство къ Единому находится въ чувствѣ всего и [въ то же время] внѣ чувства всего. Онъ находится въ чувствѣ всего, но все не охватываетъ его своими чувствами.

13. Кто глухъ къ слову Бога, тотъ глухъ и ко всякому гласу Его; какъ, напротивъ, кто слышитъ слова Бога, тотъ слышитъ (способенъ слышать) ихъ всѣ (слова Божіи), и никого онъ не слышитъ, кромѣ тѣхъ, которые говорятъ слова свои (поученія) благодатію Слова, и не ихъ слышитъ онъ, но только слово, которое безгласно говорится голосомъ ихъ.

14. Слышащій, видящій и чувствующій такъ знаетъ силу того, что говорится. А у не знающаго, очевидно, чувства души не просвѣщены и не здоровы. Находящійся въ такомъ состояніи еще не позналъ, что онъ созданъ какъ «созерцатель видимаго творенія и посвященный въ умопостигаемое», но, будучи въ чести, онъ былъ низведенъ до состоянія неразумныхъ и вьючныхъ животныхъ и уподобился имъ; а, уподобившись имъ, остается такимъ до тѣхъ поръ, пока не обратится, не будетъ призванъ или возведенъ въ первоначальное достоинство по дару домостроительства Владыки и Господа нашего Іисуса Христа, Сына Божія.

15. Какъ тотъ, кто стоитъ на берегу моря, видитъ безмѣрную пучину водъ, но предѣла ихъ не досягаетъ зрѣніемъ, а видитъ только малую нѣкую часть ихъ: такъ и тотъ, кто сподобился чрезъ созерцаніе узрѣть безмѣрное море славы Божіей и видѣть мысленно Самого Бога, видитъ умными очами Бога и бездну славы Его, не всю, сколько ея есть, но лишь столько, сколько сіе возможно для него.

16. Какъ тотъ, кто находится близъ моря, не только видитъ его, но и въ самыя воды его входитъ, сколько хочетъ: такъ бываетъ и духовно [съ достигшими совершенства духовнаго], что они, когда хотятъ, входятъ въ свѣтъ Божій и созерцаютъ его и причащаются его сознательно въ мѣру подъятыхъ трудовъ, усилій и желательныхъ стремленій.

17. Какъ тотъ, кто стоитъ на берегу моря, пока находится внѣ воды, все видитъ вокругъ и обозрѣваетъ пространство моря; когда же начнетъ входить внутрь воды и погружаться въ нее, тогда чѣмъ больше сходитъ въ нее, тѣмъ больше ничего не видитъ внѣ ея: такъ и тѣ, которые сдѣлались причастными божественнаго свѣта, чѣмъ болѣе преуспѣваютъ въ познаніи Бога, тѣмъ въ большее, соотвѣтственно тому, приходятъ невѣдѣніе [всего что внѣ Бога].

18. Какъ тотъ, кто входитъ въ воду моря по колѣно или до пояса, ясно видитъ все, находящееся внѣ воды; а когда низойдетъ въ глубь и станетъ весь подъ водою, ничего уже не можетъ видѣть, что внѣ, — и одно только знаетъ то, что онъ весь въ глубинѣ моря: тоже бываетъ и съ тѣми, кои возрастаютъ въ духовномъ преспѣяніи и восходятъ въ совершенство видѣнія и созерцанія.

19. Когда ты долу — въ земномъ, тогда не изслѣдуй того, что горѣ, т. е. небеснаго; и восходя горѣ, прежде, чѣмъ достигнешь верха, не любопытствуй дольняго, чтобъ поскользнувшись не упасть, или лучше сказать, чтобъ не оставаться долу [мняся восходити горѣ].

20. Умноженіе познанія Бога бываетъ причиною умаленія знанія всего другаго. Т. е. чѣмъ больше кто познаетъ Бога, тѣмъ больше оскудѣваетъ въ знаніи всего прочаго. И не только это [бываетъ съ нимъ], но онъ все больше и больше приходитъ въ сознаніе, что не знаетъ и Самого Бога. Обиліе возсіянія Его въ духѣ бываетъ совершеннымъ Его невидѣніемъ, и выше чувства воспаряющее чувство — нечувствіемъ всего того, что внѣ. И какъ можетъ быть и называться чувствомъ такое чувство, которое не знаетъ, что такое есть, каково и гдѣ есть то, въ чемъ оно пребываетъ, и узнать то, или понятъ совершенно не можетъ? Да и какъ возможно, чтобъ подлежало чувству то, чего око не видало, о чемъ ухо не слыхало что на сердце человѣку не всходило?

21. Дарующій намъ то, что выше чувства, даетъ намъ благодатію Святаго Духа и другое чувство выше чувства, чтобъ мы имъ чувствовали чисто и ясно дары Его и дарованія, кои выше чувства.

22. Кто обогатился небеснымъ сокровищемъ, — разумѣю, пришествіемъ и вселеніемъ въ него Христа, Который сказалъ: Азъ и Отецъ пріидемъ и обитель у Него сотворимъ (Ін. 14:23), тотъ знаетъ знаніемъ душевнымъ (опытно, сознаніемъ, чувствомъ), какую получилъ радость, коликое и каковое сокровище имѣетъ въ царскихъ сокровищницахъ сердца своего. Бесѣдуя съ Богомъ, какъ другъ съ другомъ, съ дерзновеніемъ стоитъ онъ предъ лицемъ Того, Кто обитаетъ въ немъ во свѣтѣ неприступномъ.

23. Невозможно кому-либо иначе пріобрѣсти неотъемлемую совершенную любовь къ Богу, кромѣ какъ въ соотвѣтствіи съ мѣрой духовнаго знанія; а оно понемногу возрастаетъ въ каждой усердно трудящейся душѣ. Зная это, Апостолъ и сказалъ: «Соотвѣтственно величію и красотѣ тварей созерцается Творецъ» (Рим. 1:20).

Объ очищеніи

Иное вносится [въ жизнь спасительную] нами самими, иное подается намъ Богомъ. Чѣмъ больше мы очищаемся посредствомъ собственныхъ нашихъ трудовъ и священныхъ потовъ, тѣмъ болѣе свѣтимся божественнымъ свѣтомъ

Макарій Великій

Избранныя 93 главы

О душѣ

1. Богъ сотворилъ разныя твари; сотворилъ небо и землю, солнце, луну, воды, древа плодоносныя, всякіе роды животныхъ. Но ни въ одной изъ сихъ тварей не утвердилъ Онъ престола, благоволилъ же о единомъ человѣкѣ, съ нимъ вступивъ въ общеніе, и въ немъ почивая.
2. Какъ небо и землю сотворилъ Богъ для обитанія человѣку, такъ тѣло и душу человѣка создалъ Онъ въ жилище Себѣ, чтобы вселяться и успокоиваться въ тѣлѣ его, какъ въ домѣ Своемъ, имѣя прекрасною невѣстою возлюбленную душу, сотворенную по образу Его. Почему Апостолъ говоритъ: Егоже домъ мы есмы (Евр. 3:6).
3. Душа — дѣло великое и чудное. При созданіи ея, такою сотворилъ ее Богъ, что въ естество ея не было вложено порока, напротивъ того сотворилъ ее по образу добродѣтели Духа, вложилъ въ нее законы добродѣтелей, разсудительность, вѣдѣніе, благоразуміе, вѣру, любовь и прочія добродѣтели, по образу Духа.
4. Онъ вложилъ въ нее разумѣніе, волю, владычественный умъ, воцарилъ въ ней и иную великую утонченность, содѣлалъ ее удободвижною, легкокрылою, неутомимою, даровалъ ей приходить и уходить въ одно мгновеніе, и мыслію служить Ему, когда хочетъ духъ. Однимъ словомъ, — создалъ ее такою, чтобъ содѣлаться ей невѣстою и сообщницею Его, чтобъ и Ему быть въ единеніи съ нею, и ей быть съ Нимъ въ единый духъ, какъ сказано: прилѣпляяйся Господеви единъ духъ есть съ Господомъ (1 Кор. 6:17).
5. Умъ первоначально чистый, пребывая въ чинѣ своемъ, созерцалъ Владыку своего; и Адамъ, пребывая въ чистотѣ, царствовалъ надъ своими помыслами и блаженствовалъ, покрываемый божественною славою. Въ Адамѣ пребывало Слово, и имѣлъ онъ въ себѣ Духа Божія; и пока держался заповѣди, былъ другомъ Божіимъ — и съ Богомъ пребывалъ въ раю.
6. Само пребывавшее въ немъ Слово было для него всѣмъ: и вѣдѣніемъ, и ощущеніемъ [блаженства], и наслѣдіемъ, и ученіемъ. И со внѣ пребывала на первозданныхъ слава, такъ что они не видѣли наготы своей.
7. Всѣ разумныя сущности, разумѣю Ангеловъ, души и демоновъ, Создатель сотворилъ чистыми и весьма простыми. А что нѣкоторыя изъ нихъ совратились во зло, это произошло съ ними отъ самопроизвола: потому, что по собственной своей волѣ уклонились онѣ отъ достодолжнаго помысла.

О паденіи Адама

8. Природа наша удобопріемлема и для добра и для зла, и для Божіей благодати и для противоположной силы. Она не можетъ быть приневоливаема.
9. Адамъ, преступивъ заповѣдь Божію и послушавъ лукаваго змія, продалъ и уступилъ себя въ собственность діаволу, и въ душу — эту прекрасную тварь, — облекся лукавый. Душа называется тѣломъ лукавой тьмы, пока въ ней пребываетъ духовная тьма.
10. Лукавый князь облекъ душу грѣхомъ, все естество ея, и всю ее осквернилъ, всю плѣнилъ въ царство свое, не оставилъ въ ней свободнымъ отъ своей власти ни одного члена ея, ии помысловъ, ни ума, ни тѣла, но облекъ ее въ порфиру тьмы. Онъ всю душу, — эту необходимую часть человѣка, этотъ необходимый членъ его, — облекъ въ злобу свою, то-есть, въ грѣхъ; и такимъ образомъ тѣло содѣлалось страждущимъ и тлѣннымъ.
11. Того и домогался врагъ, чтобы Адамовымъ преступленіемъ уязвить и омрачить внутренняго человѣка, владычественный умъ, зрящій Бога. И очи его, когда недоступны имъ стали небесныя блага, прозрѣли уже для пороковъ и страстей.
12. Оковами тьмы связываютъ [падшую] душу духи злобы; почему, не можетъ она ни, сколько желаетъ, любить Господа, ни, сколько желаетъ, вѣровать, ни, сколько желаетъ, молиться, потому что со времени преступленія перваго человѣка, противленіе и явно и тайно во всемъ овладѣло нами
13. Адамъ, преступивъ заповѣдь, былъ изгнанъ изъ рая. Когда палъ Адамъ и умеръ для Бога, сожалѣлъ о немъ Творецъ. И все Ангелы, всѣ силы, небеса, земля, всѣ твари оплакивали смерть и паденіе его.
14. И какъ домъ, если не живетъ въ немъ владѣтель, облекается во тьму, въ безславіе, въ поруганіе, наполняется нечистотою и гноемъ: такъ и душа, если Владыка ея не ликовствуетъ въ ней съ Ангелами, наполняется грѣховною тьмою, постыдными страстями и всякимъ безславіемъ.
15. Враги обманомъ восхитили славу его и облекли его стыдомъ. Похищенъ свѣтъ его, и облеченъ онъ во тьму. Убили душу его, разсыпали и раздѣлили помыслы его, совлекли умъ его съ высоты.
16. По плѣненіи Адама, плѣнена уже съ нимъ вмѣстѣ служащая и покорствующая ему тварь; потому что чрезъ него воцарилась смерть надъ всякою душею, и вслѣдствіе его преслушанія, такъ изгладила весь Адамовъ образъ, что люди измѣнились и дошли до поклоненія демонамъ.
17. Вошедшій въ душу грѣхъ овладѣлъ ея пажитями до глубочайшихъ тайниковъ, обратился въ привычку и предубѣжденіе, съ младенчества въ каждомъ возрастаетъ, воспитывается и учитъ его худому.
18. Всѣ мы сыны этого омраченнаго рода, всѣ причастны того же зловонія. Какою немощію пострадалъ Адамъ, тою же пострадали и всѣ мы, происходящіе отъ Адамова сѣмени.
19. Видимый міръ, отъ царей и до нищихъ, весь въ смятеніи, въ нестроеніи, въ борьбѣ, и никто изъ нихъ не знаетъ тому причины, то-есть этого явнаго зла, привзошедшаго вслѣдствіе Адамова преступленія, — этого жала смерти: потому что пришедшій грѣхъ, какъ разумная нѣкая сила и сущность сатаны, посѣялъ всякое зло.
20. Умъ теперь за паденіе свое облеченъ стыдомъ, и по ослѣпленіи очей сердечныхъ, не видитъ той славы, какую до преступленія видѣлъ отецъ нашъ Адамъ

О падшемъ естествѣ

21. Не говоримъ, что человѣкъ всецѣло утратился, уничтожился, умеръ: онъ умеръ для Бога, живетъ же собственнымъ своимъ естествомъ.
22. И по преступленіи осталось вѣдѣніе [отъ совѣсти]. Осталась въ человѣкѣ свобода, какую Богъ далъ ему въ началѣ. Какъ совершенный не привязанъ къ добру какою-либо необходимостію, такъ не привязанъ и ко злу погрязшій въ грѣхахъ и дѣлающій себя сосудомъ діавола.
23. Кто хочетъ, тотъ и покорствуетъ Богу, и идетъ путемъ правды, и владѣетъ пожеланіями, потому что умъ сей есть противоборникъ, и твердымъ помысломъ можетъ препобѣдить порочныя стремленія и гнусныя пожеланія.
24. Въ насъ дѣйствуетъ зло со всею силою и ощутительностію, внушая всѣ нечистыя пожеланія, однакожъ срастворено съ нами не такъ, какъ иные говорятъ сіе о смѣшеніи вина съ водою, но какъ на одномъ полѣ растутъ и пшеница сама по себѣ, и плевелы сами по себѣ, или какъ въ одномъ домѣ находятся особо разбойникъ и особо владѣтель дома.
25. Когда свѣтитъ солнце и дуетъ вѣтеръ, то у солнца — свое тѣло и своя природа, и у вѣтра — своя же природа и свое тѣло. Такъ и грѣхъ примѣшался въ душѣ; но и у грѣха и у души своя особая природа
26. Источникъ изливаетъ чистую воду; но на днѣ его лежитъ тина. Если возмутитъ кто тину, — весь источникъ дѣлается мутнымъ. Такъ и душа, когда бываетъ возмущена, срастворяется съ порокомъ. И сатана чѣмъ-то однимъ дѣлается съ душею. Но если бы душа всегда погрязала во злѣ, то какъ могла бы раскаяваться?

О спасеніи

27. Свобода, возможная для человѣка, простирается на то, чтобы противиться діаволу, а не на то, чтобы при сей возможности непремѣнно имѣть и власть надъ страстями.
28. Такъ, никакая житейская рачительность, ни богатство, ни другое что, душу, погруженную въ грѣхъ, не изъемлетъ отъ грѣха; и одно только пришествіе Христово можетъ очисть душу[, умъ] и тѣло.
29. Сатана и князи тьмы, со времени преступленія заповѣди, возсѣли въ сердцѣ, въ умѣ и тѣлѣ Адамовомъ, какъ на собственномъ своемъ престолѣ. Почему пришелъ наконецъ Господь и пріялъ на Себя тѣло отъ Дѣвы; потому что, если бы угодно Ему было прійти непокровеннымъ Божествомъ, кто могъ бы вынести сіе?
30. Напротивъ того, посредствомъ сего орудія — тѣла возглаголалъ Онъ къ человѣкамъ. И наконецъ, лукавыхъ духовъ, возсѣдающихъ въ тѣлѣ, низложилъ Господь съ престоловъ, то-есть, понятій и помысловъ, которыми они правили, и очистилъ совѣсть, и престоломъ Себѣ Самому содѣлалъ умъ, и помыслы, и тѣло.
31. Душу, вначалѣ уязвленную неисцѣльною язвою вредоносныхъ страстей, никто не могъ исцѣлить ни изъ праведныхъ, ни изъ отцевъ, ни изъ пророковъ, ни изъ патріарховъ. Спаситель, истинный Врачъ, Онъ одинъ совершилъ великое и спасительное искупленіе и уврачеваніе души, освободилъ ее отъ рабства и извелъ ее изъ тьмы
32. Только силою небеснаго и Божескаго естества, даромъ Духа Святаго — симъ однимъ врачевствомъ могъ человѣкъ получить исцѣленіе и достигнутъ жизни, по очищеніи сердца Духомъ Святымъ.
33. Господь нашъ Іисусъ Христосъ для того и пришелъ, чтобы измѣнить, преобразить и обновить естество, и эту душу, вслѣдствіе преступленія низложенную страстями, создать вновь, растворивъ ее божественнымъ Духомъ.
34. Онъ пришелъ вѣрующихъ въ Него содѣлать новымъ умомъ, новою душою, новыми очами, новымъ слухомъ, новымъ языкомъ духовнымъ, однимъ словомъ — новыми людьми.
35. Господь хощетъ, чтобы всѣ люди сподобились сего рожденія; потому что за всѣхъ умеръ и всѣхъ призвалъ къ жизни. А жизнь есть рожденіе отъ Бога свыше. Ибо безъ сего рожденія душѣ невозможно жить, какъ говоритъ Господь: аще кто не родится свыше, не можетъ видѣти царствія Божія (Ін. 3:3).
36. Господь хощетъ, чтобы слово Его посѣяно было въ сердцахъ человѣческихъ. Но какъ земледѣлецъ печалится о скудной нивѣ, такъ и Господь скорбитъ о скудномъ и не приносящемъ плода сердцѣ. Онъ непрестанно ударяетъ въ двери сердецъ нашихъ, чтобы отверзли мы Ему, и Онъ вошелъ и почилъ въ душахъ нашихъ, и сотворилъ обитель у насъ. Ибо говоритъ: се стою при дверяхъ и толку: аще кто услышитъ гласъ Мой, и отверзетъ двери, вниду къ нему (Апок. 3:20).
37. Воля человѣческая есть какъ бы существенное условіе. Если нѣтъ воли, — Самъ Богъ ничего не дѣлаетъ, хотя и можетъ по свободѣ Своей. Посему совершеніе дѣла Духомъ зависитъ отъ воли человѣка.
38. А чтобы мысль привести въ дѣйствіе, или перенести трудъ, или совершить дѣло, — сіе благодать Господня даетъ возжелавшему и увѣровавшему.
39. Хотя младенецъ ничего не въ силахъ дѣлать, или не можетъ на своихъ ногахъ идти къ матери, однако же онъ, ища матери, движется. Кричитъ, плачетъ. И матерь сжаливается надъ нимъ; она рада, что дитя съ усиліемъ и воплемъ ищетъ ее. И поелику младенецъ не можетъ идти къ ней, то сама мать, преодолѣваемая любовію къ младенцу, за долгое его исканіе, подходитъ къ нему и съ великою нѣжностію беретъ, ласкаетъ и кормитъ его. Тоже дѣлаетъ и человѣколюбивый Богъ съ душею, которая приходитъ и взыскуетъ Его. Но гораздо еще болѣе побуждаемый свойственною Ему любовію и собственною Своею благостію, прилѣпляется Онъ къ разумной душѣ и, по Апостольскому слову, дѣлается съ нею единъ духъ (1 Кор. 6:17).
40. Возведешь ли очи къ солнцу; найдешь, что кругъ солнечный на небѣ, свѣтъ же и лучи его нисходятъ на землю, и вся сила свѣта и блистательность его стремится къ землѣ. Такъ и Господь, сѣдитъ одесную Отца, превыше всякаго начала и власти, но око Его устремлено на сердца людей, пребывающихъ на землѣ, чтобы ожидающихъ отъ Него помощи вознести туда, гдѣ Самъ пребываетъ.
41. Душа тому принадлежитъ, съ кѣмъ въ общеніи и единеніи она своими хотѣніями. Поэтому, или, имѣя въ себѣ Божій свѣтъ и въ немъ живя и украшаясь всякими добродѣтелями, причастна она свѣту упокоенія; или, имѣя въ себѣ грѣховную тьму, подлежитъ осужденію. Душа, желающая жить у Бога въ вѣчномъ упокоеніи и свѣтѣ, должна умереть для прежней лукавой тьмы, преставиться же въ иную жизнь.
42. Слыша это, обрати вниманіе на себя самого, произошло ли это въ тебѣ. И если нѣтъ, то должно тебѣ скорбѣть, плакать и болѣзновать непрестанно.
43. Какъ въ тѣлѣ жизнь не отъ него самого, но отъ того, что внѣ его, то-есть отъ земли, и безъ существующаго внѣ его невозможно ему жить: такъ, если душа еще нынѣ не возродится въ землю живыхъ, и не будетъ тамъ духовно питаться, и духовно возрастать, преспѣвая предъ Господомъ, и не облечетъ ее Божество въ неизреченныя ризы небесной лѣпоты, то безъ оной пищи невозможно ей самой собою жить въ услажденіи и упокоеніи.
44. Ибо естество Божіе имѣетъ и хлѣбъ жизни, — Того, Кто сказалъ: Азъ есмь хлѣбъ животный (Ін. 6:35), и воду живу (Ін. 4:10), и вино, веселящее сердце человѣка (Пс. 103:15), и елей радости (Пс. 44:8), и многообразную пищу небеснаго Духа, и свѣтоносныя небесныя одежды, даруемыя Богомъ. Въ этомъ и состоитъ жизнь души.
45. Горе тѣлу, когда оно останавливается на своей природѣ, потому что разрушается и умираетъ. Горе и душѣ, если останавливается на своей только природѣ, не имѣя общенія съ божественнымъ Духомъ; потому что умираетъ, не сподобившись вѣчной божественной жизни.
46. Какъ тѣло безъ души мертво и не можетъ ничего дѣлать, такъ безъ небесной души, безъ Духа Божія, и душа мертва для царства, и безъ Духа не можетъ дѣлать того, что Божіе.
47. У Тѣхъ, которыхъ души предварительно воскресли и прославились, при воскресении прославятся и тѣла, и просвѣтятся душею, нынѣ еще просвѣщенною и прославленною.
48. Душа, которая у себя имѣетъ Владыку своего, и въ которой пребываетъ Онъ, исполняется всякой красоты и благолѣпія; потому что Господь съ духовными Его сокровищами есть обитатель ея и браздодержецъ.
49. Все пришествіе Господне было для человѣка, лежащаго мертвымъ во гробѣ тьмы, грѣха нечистаго духа и лукавыхъ силъ, чтобы Господу нынѣ въ вѣкѣ семъ воскресить и оживотворить сего человѣка, очистить его отъ всякой черноты, просвѣтить свѣтомъ Своимъ, и облечь въ Свои небесныя ризы Божества.

О чистотѣ сердца

50. Какъ можетъ, кто бы то ни былъ, сказать: «поелику пощусь, веду странническую жизнь, раздаю имѣніе свое; то я святъ?» Ужели кто святъ, не очистивъ внутренняго человѣка? Ибо очищеніе есть не одно воздержаніе отъ худыхъ дѣлъ, но пріобрѣтеніе совершенной чистоты, чистоты въ совѣсти. Напряги, человѣкъ, помыслы свои, и войди къ этому плѣннику и рабу грѣха — уму твоему, и разсмотри этого, на самомъ днѣ твоего ума, во глубинѣ помысловъ, въ такъ называемыхъ тайникахъ души твоей, пресмыкающагося и гнѣздящагося змія, который убилъ тебя, поразивъ главнѣйшіе члены души твоей; потому что сердце есть необъятная бездна. И если убьешь сего змія; то хвались чистотою предъ Богомъ. А если нѣтъ; то, смирившись, какъ нуждающійся и грѣшный, умоляй Бога о тайныхъ твоихъ.
51. Многіе, строго наблюдая за внѣшнимъ, упражняясь въ наукахъ и заботясь о жизни правильной, думаютъ, что такой человѣкъ совершенъ, не вникая въ сердце, не примѣчая тамъ пороковъ, какіе обладаютъ душею. Между тѣмъ въ членахъ есть корень порока, соразмѣрный внутренней порочной мысли, и въ домѣ кроется разбойникъ, то-есть сила сопротивная, и потому противоборная и вмѣстѣ мысленная. И если кто не борется со грѣхомъ, то внутренній порокъ, разливаясь постепенно, съ пріумноженіемъ своимъ увлекаетъ человѣка въ явные грѣхи, доводить ихъ до совершенія самымъ дѣломъ.
52. Воздержаніе отъ худаго не есть еще самое совершенство, развѣ вошелъ уже ты въ уничиженный умъ, и убилъ змія, который таится подъ самымъ умомъ, во глубинѣ помысловъ, гнѣздится и умерщвляетъ тебя въ такъ-называемыхъ тайникахъ и хранилищахъ души; потому что сердце есть бездна; итакъ, развѣ его ты умертвилъ и изнурилъ изъ себя всякую, бывшую въ тебѣ, нечистоту. Всѣ любомудрствующіе, и законъ и Апостолы, и пришествіе Христово имѣютъ цѣлію очищеніе. Всякій человѣкъ, и Іудей и Еллинъ, любитъ чистоту, но не можетъ содѣлаться чистымъ. Посему, надобно доискаться, какъ и какими средствами можно достигнуть сердечной чистоты. Не иначе возможно сіе, какъ съ помощію Распятаго за насъ. Онъ есть путь, жизнь, истина, дверь, жемчужина, живый и небесный хлѣбъ.
53. Истинная смерть сокрывается внутри, въ сердцѣ; и человѣкъ умерщвленъ внутренне. Посему, если кто въ тайнѣ прешелъ отъ смерти въ животъ (Ін. 5, 24); то истинно во вѣки онъ живетъ, и не умираетъ. Даже если тѣла таковыхъ и разрушаются на нѣкоторое время; то, поелику они освящены, возстанутъ со славою. Почему, успеніе Святыхъ и называемъ сномъ.

О брани и добродѣтели

54. Много потребно боренія и тайнаго невидимаго труда, чтобы испытывать помыслы, и изнемогшія чувствія души нашей обучить долгимъ ученіемъ въ разсужденіе добра же и зла (Евр. 5, 14). Непрестаннымъ возбужденіемъ ума къ Богу должно оживлять изнемогшіе члены въ душѣ; потому что умъ нашъ призывается къ тому, да будетъ, по изрѣченію Павлову, всегда единъ духъ съ Господемъ (1 Кор. 7, 17).
55. Какъ внѣшнія очи издали видятъ тернія и стремнины: такъ и прозорливый умъ, будучи быстръ, предусматриваетъ козни и предуготовленія сопротивной силы, и предостерегаетъ душу, служа ей какъ бы окомъ.
56. Самое главное оружіе для борца и подвижиика состоитъ въ томъ, чтобы, вошедши въ сердце, сотворилъ онъ брань съ сатаною, противился привычиымъ своимъ пожеланіямъ, препирался съ помыслами.
57. Человѣкъ самъ собою не въ состояніи избавить себя оть противленія, отъ скитанія помысловъ, отъ невидимыхъ страстей и козней лукаваго. Несомнѣнною вѣрою и великимъ терпѣніемъ непрестанно призывая Господа, ожидая отъ Него помощи, можно здѣсь еще получить внутреннее освобожденіе отъ узъ, тенетъ, преградъ и тьмы лукавыхъ духовъ, то-есть отъ дѣйствія тайныхъ страстей.
58. Человѣкъ, испросивъ у Господа, пріявъ съ неба духовныя оружія, какія исчислилъ блаженный Апостолъ: броню правды, шлемъ спасенія, щитъ вѣры и мечъ духовный (см. Еф. 6:14–17), и вооружившись ими, возможетъ противостать тайнымъ кознямъ діавола въ составляемыхъ имъ лукавствахъ.
59. Нѣкоторые говорятъ, что Господь требуетъ отъ людей однихъ явныхъ плодовъ, а тайное совершаетъ Самъ Богъ. Но не такъ бываетъ на дѣлѣ; напротивъ того, сколько ограждаетъ кто себя по внѣшнему человѣку, столько же онъ долженъ бороться и вести брань съ помыслами; потому что Господь требуетъ отъ тебя, чтобы самъ на себя былъ ты гнѣвенъ, велъ бранъ съ умомъ своимъ, не соглашался на порочные помыслы, и не услаждался ими.
60. Если видимо соблюдаешь тѣло свое отъ растлѣнія и блуда, внутренно же ты любодѣйствовалъ и творилъ блудъ въ помыслахъ своихъ, то прелюбодѣй ты предъ Богомъ, и не принесетъ тебѣ пользы дѣвственное тѣло твое.
61. Кто хочетъ христіанскую жизнь съ великою точностію вести въ совершенствѣ, тотъ обязанъ всѣми силами позаботиться прежде всего о смыслѣ и о разсудкѣ души, чтобы, пріобрѣтши способность, — въ точности различать доброе и худое, и во всякомъ случаѣ распознавая, что въ чистую природу привзошло несвойственнаго ей, жить намъ правильно и непреткновенно, и чтобы, пользуясь разсудкомъ какъ глазомъ, быть намъ въ состояніи не сдружаться и не входить въ согласіе съ внушеніями порока, а чрезъ это, сподобившись божественнаго дара, содѣлаться достойными Господа.
62. Душа должна сопротивляться, противоборствовать и отражать. Произволеніе твое, противоборствуя, пребывая въ трудѣ и скорби, начинаетъ наконецъ одерживать верхъ; оно и падаетъ и возстаетъ; грѣхъ снова низлагаетъ его; въ десяти и въ двадцати бореніяхъ побѣждаетъ и низлагаетъ душу; но и душа со временемъ въ одномъ чемъ-нибудь побѣждаетъ грѣхъ. И опять, если душа стоитъ твердо и ни въ чемъ не ослабѣваетъ, то начинаетъ брать преимущество, рѣшать дѣло и одерживать надъ грѣхомъ побѣды. Такъ-то люди преодолѣваютъ и дѣлаются его побѣдителями.
63. Приступающему къ Господу надлежитъ, такимъ образомъ, принуждать себя ко всякому добру; принуждать себя къ любви, если кто не имѣетъ любви; принуждать себя къ кротости, если не имѣетъ кротости; принуждать себя къ тому, чтобы милосердымъ быть и имѣть милостивое сердце; принуждать себя къ тому, чтобы терпѣть пренебреженіе и когда пренебрегаютъ, — быть великодушнымъ, когда унижаютъ, или безчестятъ, — не приходить въ негодованіе, по сказанному: не себе отмщающе возлюбленніи (Рим. 12:19); надлежитъ принуждать себя къ молитвѣ, если не имѣетъ кто духовной молитвы. Въ такомъ случаѣ, Богъ видя, что человѣкъ столько подвизается и противъ воли сердца съ усиліемъ обуздываетъ себя, дастъ ему истинную духовную молитву, дастъ истинную любовь, истинную кротость, утробы щедротъ, истинную доброту, и однимъ словомъ исполнитъ его духовнаго плода.
64. Всякое видимое въ мірѣ дѣло дѣлается въ надеждѣ получить пользу отъ трудовъ. И если кто не вполнѣ увѣренъ, что насладится трудами, то не полезны ему и труды. Если не находимъ въ себѣ обильныхъ плодовъ любви, мира, радости, кротости, смиренія, простоты, искренности, вѣры и долготерпѣнія: то тщетны и напрасны были всѣ наши подвиги; потому что всякое таковое дѣланіе и всѣ сіи подвиги должны совершаться ради плодовъ.
65. Любы вся покрываетъ, вся терпитъ. Любы николиже отпадаетъ» (1 Кор. 13, 7–8). Словами: «николиже отпадаетъ» означается, что тѣ, которые получили сказанныя выше дарованія Духа, но не сподобились высшей свободы отъ страстей за самую полную и дѣйственную духовную любовь, — не пришли еще въ безопасность; а напротивъ того, дѣло ихъ еще въ опасности и подъ страхомъ отъ лукавыхъ духовъ. Сія же мѣра, по указанію Апостола, не подлежитъ уже паденію и нѣтъ другого подобнаго состоянія; почему и Ангельскій языкъ, и пророчество, и всякое вѣдѣніе, и дарованія исцѣленій въ сравненіи съ любовью ничто.
66. Да имѣетъ же человѣкъ всегда предъ очами, какъ незабвенный образецъ во всегдашней памяти, Господне смиреніе и жизнь, и обращеніе съ людьми. И, сколько есть силъ, да принуждаетъ себя постоянно пребывать въ молитвахъ, во всякое время прося съ вѣрою, чтобы Господь пришелъ и вселился въ немъ, усовершилъ и укрѣпилъ его во всѣхъ заповѣдяхъ Своихъ, и чтобы душа его содѣлалась обителью Іисуса Христа. И такимъ образомъ, безъ принужденія уже и безъ всякаго труда всегда будетъ онъ въ самой истинѣ исполнять заповѣди Господни, лучше же сказать, самъ Господь совершитъ въ немъ заповѣди Свои и плоды Духа, какъ скоро человѣкъ плодоприноситъ въ чистотѣ.

О молитвѣ

67. Главное же во всякомъ добромъ раченіи и верхъ заслугъ — прилежное пребываніе въ молитвѣ. Ею, испрашивая у Бога, ежедневно можемъ пріобрѣтать и прочія добродѣтели. Ибо кто ежедневно принуждаетъ себя пребывать въ молитвѣ, тотъ духовною любовію къ Богу воспламеняется къ божественной приверженности и пламенному желанію, и пріемлетъ благодать духовнаго освящающаго совершенства.
68. Истинное основаніе молитвы таково — быть внимательнымъ къ помысламъ и совершать молитву въ великомъ безмолвіи и мирѣ. Человѣку молящемуся надобно все усиліе свое обращать иа помыслы, и что служитъ пищею лукавымъ помысламъ, то отсѣкать, а устремляться мыслію къ Богу, и хотѣнія помысловъ не исполнять.
69. Какъ дѣло молитвы выше другихъ; такъ и у прилежнаго къ молитвѣ велика должна быть попечительность, чтобы, непримѣтнымъ образомъ, не окрала его злоба. Ибо у кого попеченіе о большомъ добрѣ, того большему искушенію подвергаетъ лукавый; почему, нужно будетъ много трезвенности, чтобы плоды любви, смиренномудрія, простоты, благости и разсудительности ежедневно возрастали въ томъ, кто пребываетъ въ молитвѣ, и какъ въ немъ самомъ производили явственное преспѣяніе и возрастаніе въ Божественномъ, такъ и другихъ призывали къ равной ревности.
70. Если не будутъ украшать насъ смиренномудріе, простота и благость; то никакой не принесетъ намъ пользы молитвенная наружность. Говоримъ это не только о молитвѣ, но и о всякомъ подвигѣ, или трудѣ, или дѣвствѣ, или молитвѣ, или о какомъ бы то ни было подвигѣ и дѣланіи, совершаемомъ ради добродѣтели.
71. Кто добросовѣстно, безъ саможалѣнія ведетъ труды подвижничества, у того наконецъ открывается сила и дѣйственность благодати. Обнаруживается она особою духовною теплотою въ сердцѣ, умиреніемъ помысловъ, отъятіемъ вкуса ко всему тварному и умаленіемъ цѣны всему, что считается на землѣ цѣннымъ.

О благодати

72. Безпредѣльная и непостижимая премудрость Божія, непостижимымъ и неизслѣдимымъ образомъ, многоразлично совершаетъ раздаяніе благодати человѣческому роду, для испытанія свободной воли, чтобы обнаружились любящіе Бога всѣмъ сердцемъ и ради Его переносящіе всякую опасность и всякій трудъ.
73. Кто добросовѣстно, безъ саможалѣнія ведетъ труды подвижничества, у того наконецъ открывается сила и дѣйственность благодати.
74. Какъ сопротивная сила, такъ и благодать Божія оказываются побуждающими, а не приневоливающими, чтобы вполнѣ сохранились въ насъ свобода и произволъ. Посему-то и за тѣ худыя дѣла, какія человѣкъ дѣлаетъ по наущенію сатаны, не сатана болѣе, но человѣкъ подвергается наказанію; потому что человѣкъ не насильно вовлеченъ въ порокъ, но побужденъ къ нему собственною своею волею. А подобно сему и въ добромъ дѣлѣ, благодать не себѣ приписываетъ сдѣланное, но человѣку, и потому, присвояетъ ему славу, что самъ для себя сталъ онъ виновникомъ добраго. Ибо благодать не дѣлаетъ волю его непремѣнною, связавъ, какъ сказано, приневоливающею силою: но, пребывая въ человѣкѣ, она даетъ мѣсто и произволу, чтобы явнымъ сдѣлалось, склонна ли его воля къ добродѣтели, или къ пороку.
75. Тѣ, которые дѣйствителыю сподобились вступить въ общеніе съ онымъ небеснымъ и вожделѣннымъ Святымъ Духомъ, отдаются въ плѣнъ вожделѣнію и любви, всецѣло устремляясь ко Христу, и вожделѣваютъ улучить тѣ неизглаголанныя блага, какія созерцаютъ духомъ, и ради сего ни вочто вмѣняютъ всякую на землѣ красоту, и славу, и благолѣпіе, и честь, и богатство царей и князей.
76. Тѣ, которые дѣйствительно вкусили благодати, одни могутъ разумѣть, что весь земной міръ и царскія сокровища, и богатство, и слава, и словеса мудрости, — все это — какая то мечта, что-то не имѣющее твердаго основанія, но преходящее.
77. Многіе приходятъ въ умиленіе, многіе дѣлаются причастниками небесной благодати, уязвляются небесною любовію; но, не выдержавъ встрѣтившихся на пути различныхъ бореній, подвиговъ, трудовъ и искушеній отъ лукаваго, по слабости и недѣятельности, или по боязливости собственной своей воли, или по любви къ чему-либо земному, остались въ мірѣ (т.-е. въ страстяхъ) и погрязли въ глубинѣ его.
78. Когда дѣйствіе божественной благодати пріосѣняетъ душу, по мѣрѣ вѣры каждаго, и душа пріемлетъ помощь свыше, тогда благодать пріосѣняетъ ее только еще отчасти. И не думай, чтобы въ комъ-нибудь озарялась вся душа; внутри ея остается еще великая пажить пороку, и человѣку потребны великій трудъ и усиліе, соглашенные съ дѣйствующею въ немъ благодатію.
79. У души много членовъ и глубина ея велика, и привзошедшій въ нее грѣхъ овладѣлъ всѣми ея пажитями и составами сердца. Потомъ, когда человѣкъ взыщетъ благодати, она приходитъ къ нему и овладѣваетъ двумя, можетъ быть, составами души. А неопытный, утѣшаемый благодатію думаетъ, что пришедшая благодать овладѣла всѣми составами души, и грѣхъ искорененъ. Но бо́льшая часть души во власти грѣха, одна же часть подъ благодатію. И человѣкъ обманывается и не знаетъ сего.
80. Какъ зародышъ въ матерней утробѣ не вдругъ дѣлается человѣкомъ, но постепенно принимаетъ человѣческій образъ, и раждается, впрочемъ, несовершеннаго еще возраста человѣкомъ, но сперва многіе годы растетъ, и потомъ становится мужемъ; такъ и въ духовномъ, гдѣ столько мудрости и тонкости, постепенно возрастаетъ человѣкъ и приходитъ въ мужа совершенна, въ мѣру возраста (Еф. 4:13), а не какъ утверждаютъ другіе, будто бы сіе тоже, что совлечься и облечься.
81. Такъ разсуждай о дѣйствіяхъ благодати: предположи, что взойти на двѣнадцатую степень есть совершенство, и такая мѣра иногда бываетъ доступна; но благодать опять начинаетъ дѣйствовать слабѣе; и сошедши на одну степень, останавливается, такъ сказать, на одиннадцатой. Открыты ему оныя чудеса, и человѣкъ извѣдалъ ихъ опытно. И если бы такимъ же образомъ продолжалось это всегда, то невозможно было бы принять ему на себя домостроительство и бремя слова, не могъ бы онъ ни слышать, ни говорить о чемъ-либо, или, не взялъ бы на себя попеченія о чемъ-нибудь, даже на самое краткое время, а лежалъ бы только, повергшись въ одномъ углу, объемлясь восторгомъ, паря ввыспрь и упоеваясь. Посему-то совершенная мѣра и не дается человѣку, чтобы имѣлъ онъ время заняться попеченіемъ о братьяхъ и служеніемъ слову.
82. По благодати и Божественному дару Духа каждый изъ насъ пріобрѣтаетъ спасеніе; вѣрою же и любовію, при усиліи свободнаго произволенія, можетъ достигнуть совершенной мѣры добродѣтели, чтобы, сколько по благодати, столько и по правдѣ, наслѣдовать жизнь вѣчную, какъ сподобляясь полнаго преуспѣянія не одною Божественною силою и благодатью безъ привнесенія собственныхъ трудовъ, такъ опять достигая въ совершенной мѣрѣ свободы и чистоты не одною своею рачительностію и силою безъ содѣйствія свыше Божіей руки; потому что аще не Господь созиждетъ домъ и сохранитъ градъ, всуе бдѣ стрегій», а равно всуе — трудящійся и зиждущій (Пс. 126, 1).
83. Пять трезвившихся дѣвъ, которыя въ сосуды сердца взяли необычайный для ихъ природы елей, то-есть благодать Духа, возмогли войти съ Женихомъ въ брачный чертогъ. Другія же юродивыя и злыя дѣвы, удовлетворившись собственною своею природою, не трезвились и не потщились въ сердца свои взять тотъ же елей радованія, но какъ бы предались сну по причинѣ нерадѣнія, лѣности и самомнѣнія о своей праведности; почему и чертогъ царства для нихъ заключенъ. Ибо пять душевныхъ чувствъ: разумѣніе, вѣдѣніе, разсудительность, терпѣніе, милость, если пріимутъ свыше благодать и святыню Духа, будутъ истинно мудрыми дѣвами. Если же остаются при своей природѣ; то подлинно дѣлаются юродивыми, и оказываются чадами міра (страстей).
84. Душа истинно благолюбивая и христолюбивая, хотя бы совершила тысячи праведныхъ дѣлъ, по ненасытимому стремленію своему ко Господу, думаетъ о себѣ, будто бы ничего еще она не сдѣлала.
85. Какъ можно человѣку быть нищимъ по духу, особливо когда самъ въ себѣ чувствуетъ, что онъ перемѣнился, преуспѣлъ, дошелъ до вѣдѣнія и разумѣнія, какого прежде не имѣлъ? Пока человѣкъ не пріобрѣлъ сего и не преуспѣлъ, — онъ не нищій еще духомъ, но высоко о себѣ думаетъ. Когда же приходитъ въ сіе разумѣніе и преуспѣяніе, тогда сама благодать учитъ его быть нищимъ по духу, — и хотя онъ праведникъ и Божій избранникъ, — не почитать себя за что-либо, но признавать душу свою малоцѣнною и уничиженною, какъ будто ничего онъ не знаетъ и не имѣетъ, хотя и знаетъ и имѣетъ.
86. Много такихъ, въ которыхъ присутствуетъ дѣйствующая благодать, и отъ которыхъ также нимало не отступалъ кроющійся въ нихъ порокъ, напротивъ же того, два духа — духъ свѣта и духъ тьмы дѣйствуютъ въ одномъ и томъ же сердцѣ.
87. Если же увидишь, что кто-нибудь превозносится и надмѣвается тѣмъ, что онъ причастникъ благодати, то хотя бы и знаменія творилъ онъ, и мертвыхъ воскрешалъ, но если не признаетъ души своей безчестною и уничиженною, и себя нищимъ по духу и мерзкимъ, окрадывается онъ злобою, и самъ не знаетъ того.
88. Если кто не соблюдетъ великаго смиренномудрія, то предается онъ сатанѣ, и обнажается отъ данной ему божественной благодати, и тогда обнаруживается его самомнѣніе, потому что онъ нагъ и бѣденъ.
89. Нерѣдко видѣли мы, что нѣкоторые изъ братіи получали богатую благодать, и, въ продолженіе пяти или шести лѣтъ дѣйствія, похоти совершенно въ нихъ увядали и угасали, а потомъ, когда думали, что достигли пристани и тишины, порокъ, какъ бы явившись изъ засады, такъ непріязненно и свирѣпо нападалъ на нихъ тогда, что приводило ихъ сіе въ изумленіе и недоумѣніе. Посему, никто изъ людей проницательнаго разума не осмѣливался говорить о себѣ: «поелику пребываетъ со мною благодать; то свободенъ уже я отъ грѣха»; потому что въ одномъ и томъ же умѣ дѣйствуютъ два духа.
90. Человѣкъ имѣетъ такую природу, что и тотъ, кто во глубинѣ порока и работаетъ грѣху, можетъ обратиться къ добру, и тотъ, кто связанъ Духомъ Святымъ и упоенъ небеснымъ, имѣетъ власть обратиться къ злу. И тѣ самые, которые вкусили Божіей благодати, и стали уже причастниками Духа; если не будутъ осторожны, угасаютъ и дѣлаются хуже того, какими были, живя въ міру. И сіе бываетъ не потому, что Богъ измѣняемъ и немощенъ, или Духъ угасаетъ, но потому, что сами люди не согласуются съ благодатію, почему и совращаются и впадаютъ въ тысячи золъ (15, 34).
91. Когда есть огонь внѣ мѣднаго сосуда, и станешь потомъ подкладывать дрова, — сосудъ разгорячается, и что внутри его, то варится и кипитъ отъ огня, разведеннаго внѣ сосуда. А если кто понерадитъ и не подложитъ дровъ, то жаръ начнетъ убывать и какъ бы потухать. Такъ и благодать есть небесный внутри тебя огнь. Если будешь молиться, помыслы свои предашь любви ко Христу, то какъ будто подложишь дровъ, и помыслы твои сдѣлаются огнемъ, и погрузятся въ любовь Божію. Хотя и удаляется Духъ, и бываетъ какъ бы внѣ тебя, однакоже Онъ и внутрь тебя пребываетъ, и является внѣ тебя.
92. Если сдѣлался ты престоломъ Божіимъ, и Богъ возсѣдаетъ въ тебѣ, если душа твоя стала вся духовнымъ окомъ, вся — свѣтомъ, насыщена оною пищею Духа, напоена живою водою, духовнымъ виномъ, веселящимъ сердце, если облекъ ты душу въ ризу неизреченнаго свѣта, если опытно и несомнѣнно дозналъ все сіе внутренній твой человѣкъ: то живешь уже ты вѣчною жизнью, и въ настоящее время упокоеваясь во Христѣ. Если же не получилъ ты сего и не вошелъ въ обладаніе симъ; то проливай горячія слезы и рыдай, что не имѣешь еще такого богатства.
93. Нисходящая благодать чрезъ очищеніе внутренняго человѣка и ума совершенно отъемлетъ покрывало сатаны, наложенное на людей преслушаніемъ, и отреваетъ отъ души всякую скверну и всякій нечистый помыслъ, съ тою цѣлію, чтобы душа содѣлалась чистою и, пріявъ собственное свое естество, ясными очами и невозбранно взирала на славу истиннаго свѣта. И таковые здѣсь еще бываютъ восхищены въ оный вѣкъ, и созерцаютъ тамошнія красоты и чудеса. Какъ тѣлесное око, когда ничѣмъ не страждетъ и здорово, смѣло смотритъ на солнечные лучи: такъ и они, имѣя просвѣщенный и чистый умъ, во всякое время созерцаютъ непреступное сіяніе Господа.

Никита Стифат

О самопознании

1. Тот, кто по степени чистоты достиг познания сущих, тот познал себя, в соответствии со сказанным: «познай самого себя». Кто же еще не познал логосы творенья, и божественных и человеческих вещей, тот, может быть, знает то, что вокруг него и вне его, но совсем не знает самого себя.
2. Не то есть я, что есть на мне (связано со мной). И не то есть я, что обо мне (вокруг меня). Также не то есть я, что вне меня. Потому что я есть образ Божий, видимый в душе умной, бессмертной и разумной, как неотделимый и единосущный ей ум, который есть отец разума. То, что на мне — это природные (врожденные) свойства человека, чтобы царствовать и господствовать над твореньем, разумно и самовластно. А то что обо мне — это свобода воли выбирать кем быть: земледельцем, купцом, учителем или философом. То, что вне меня, относится к общественным ценностям и мірскому благу, как то: богатство, слава, честь, процветание и высота рангов, или наоборот: бедность, бесславие, бесчестие и несчастье.
3.  Всякий, познавший себя, почил от всех дел, кои по Богу, и вошел в святилище Божие, в мысленное богослужение Духа, и в божественное пристанище бесстрастия и смирения. Не познавший же себя чрез смиренномудрие еще в труде и поте шествует путем жизни сей. О сем и Давид гадательствуя сказал: это было трудно мне, пока я не вошел во святилище Божие (Пс. 72, 16. 17)

О любви къ Богу

1. Богъ есть умъ безстрастный паче всякаго ума и всякого бесстрастия, — свет и источник света благого, — премудрость, слово и ведение, и податель премудрости, слова и ведения. Кому даны сии дары чистоты ради, и в ком они усматриваются, в тех сохранным пребывает и еже по образу; так что они являются чрез то сынами Божиими, водимыми Духом, как написано: все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии (Рим. 8, 14).
2. Начало любви к Богу — презрение вещей видимых и человеческих[1]; средина — очищение сердца и ума, от коего мысленное умных очей открытие и познание сокровенного в нас Небесного Царствия, а конец — неудержимое вожделение преестественных даров Божиих и естественное желание общения с Богом и упокоения в Нем.
3. Где любовь Божия, делание мысленных дел и причастие неприступного света, там мир душевных сил, очищение ума и вселение Святой Троицы. Так говорит Господь: кто любит Меня, тот слово Мое соблюдет; и Отец Мой возлюбит его, и Мы приидем к нему, и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23).
4. Бог смотрит не на наружность того, что мы говорим или делаем, но на душевное расположение и цель, с какою или делаем что из видимых дел, или говорим о чем из вещей мысленных: как и из людей превосходящие других разумением смотрят более на силу слов и цель дел, и по ним составляют суждения о лицах непогрешимые. Обыкновеннее же бывает, что человек смотрит на лицо, а Бог смотрит на сердце (1 Цар. 16, 7).
5. Мир велик у любящих закон Твой, и нет им преткновения (Пс. 118, 165). Потому что Богу нравится не то, что нравится людям, — всем может показаться что то не хорошо, но по своей природе то очень хорошо для тех, кто знает логосы сущих и творенья.
6. Когда кто, деятельно трудясь в исполнении за­поведей, внезапно исполнится радостию неизглаголанною и неизреченною, так что и сам изменится дивным некиим и невыразимым изменением, и, как бы совлекшись бремени телесного, забудет о пище, сне и других потребах естества: тогда да ведает, что это есть Божие ему посещение, производящее в подвизающихся животворное умертвие и вводящее чрез то в состояние бесплотных. Такой блаженной жизни виновница есть смирение; питательница и матерь — святое умиление; другиня и сестра — созерцание божественного света; престол — бесстрастие; конец — Пресвятая Троица-Бог.

[1] Презрение не в том смысле, что они злы, ибо Бог не создает ничего злого; но в том, что любовь к ним не должна обладать нами, а должна любовь к Богу.

О силах души и чувствах

7. Из чувств одни, — именно зрение и слух, — словесны (разумны) суть и паче других любомудреннейши и владычественнейши; а другие, — именно вкус, обоняние и осязание, — бессловесны и животны, назначенные служить словесным. Ибо сначала видим и слышим, а потом, движимые помышлением, осязаем предлежащий предмет и по обонянии предаем вкусу. Таким образом три последние чувства более скотны и беспрекословнее раболепны, чем два первые.
8. Кто действия внешних чувств пере­меняет к чувствам внутренним: зрение — устремлением ума к зрению света жизни, слух — вниманием душевным, вкус — разумным рассуждением, обоняние — умным постижением (ощущением, чувством), осязание — бодренным трезвением сердечным, тот ангельскую на земле проводит жизнь; для людей он и есть и видится человеком, для Ангелов же и есть и понимается Ангелом.
9. Так же, как у тела есть пять чувств – зрение, слух, вкус, обоняние и осязание, соответственно так же и в душе пять чувств: ум, разум, умное чувство, знание и наука. Пять чувств объединены в три действа души: ум, разум и умное чувство. С помощью ума мы размышляем, с помощью разума истолковываем, а с помощью разумного чувства мы принимаем мечтания божественной науки и ведения.
10. Имеющий ум может размышлять благоразумно, и будучи чистым [умом] принимать божественные смыслы; разум может истолковывать естественные движения всего видимого творения, то есть может ясно объяснить причины существования вещей; умное чувство может воспринимать науку небесной мудрости и знания, осияваемое лучами Солнца Правды. Всякий превосходящий [внешнее] чувство достигает того, что лежит за его пределами, наслаждаясь сладостью невидимых вещей.
11. Главных (роднейших, основных) сил ума четыре: понятливость, проницательность {зоркость ума}, восприимчивость и твердость ума. Если к ним присовокупить четыре главные добродетели души, связывая целомудрие — с понятливостью ума, рассудительность — с его проницательностью, справедливость — с его восприимчивостью и мужество — с его твердостью ума; то можно построить пламенную и небеснотекущую двоякую колесницу, для борьбы с тремя главными началами и силами ополчающихся страстей: сребролюбием, сластолюбием и славолюбием.
12. Когда пятерица чувств подчинена четырем главнейшим добродетелям и хранит всегдашнюю им благопокорность, тогда естество тела, из четырех стихий составленное, не мешает колесу жизни двигаться безмятежно. Когда же оно так движется, тогда силы наши не восстают одна против другой, но страстная часть похотения и гнева согласуется с мысленной, и ум, восприяв естественную свою державную власть, из четырех главных добродетелей устраивает себе колесницу, а трон из служебной пятерицы, и, победив тиранствующую плоть, устремляется четвероконно на небеса и, представ Царю веков, венчается венцом победы, и в Нем упокоевается от течения своего.
13. Из трех основных частей нашей души: одна (разумная) управляет, не будучи управляемой; другая (желательная) управляет, будучи управляема, а третья (яростная) управляется и не управляет. Когда управляющее начало попадет под господство [ранее] управляемого и начинает управляться [им], то свободное по естеству [начало] становится рабом того, которое по естеству раб, и отступает от своего начальства (т. е. теряет свое превосходство) и естества; и великий разлад происходит между ними (силами души). И пока существует такой разлад между ними, — еще не увидим, чтобы все было покорено Слову (Евр. 2, 8). Но когда начальствующий будет управлять остальными, и под своим начальством и властью водить будет, тогда их разделенных объединит и приведет к согласию, мир имеют те, которые [идут] к Богу. И всем подчинившимся Слову передаст Царство Бога и Отца (1 Кор. 15, 24).

О страстях

14. Не так, что если страсть, то уж и грешное дело; но ино это, и ино то: страсть в душе движется, а деяние греховное телом видимо совершается. Так — сластолюбие, сребролюбие и славолюбие суть пагубные страсти душевные, а блуд, лихоимание и неправда суть греховные деяния; похоть, гнев и гордость суть страсти душевные, — следствия противоестественного движения сил ее, а блуд, убийство, кража, пьянство и другое что, противозаконно телом совершаемое, суть плотские деяния грешные и пагубные.
15. Кто славы человеческой, которая ничтоже есть, ищет, как бы она чего-либо стоила, сластолюбие лобызает с душевною ненасытимостию и любоименно предается сребролюбию; тот или в демона превращается чрез высокоумие и гордыню, или скотам уподобляется чрез порабощение похотям чрева и подчревных частей, или зверем для ближних делается чрез ненасытимое и бесчеловечное сребролюбие.
16. Как в телесных болезнях никто не может точно узнавать причины их и врачевства против них, без большой опытности во врачебном искусстве, так и в душевных — без долгого подвижничества. Ибо как удобопогрешительным кажется и на деле очень немногим доступно бывает телесных болезней распознание, в коем упражняется искусство врачей, так тем более удобопогрешительно и более трудно, чем оно, распознание болезней душевных. Ибо чем душа превосходнее тела, тем труднее узнаваться [ее] болезни, чем [болезни] тела сего, всеми чувственно видимого.
17. Делами укореняющиеся, страсти делами же противоположными им и врачуются. Ибо как невоздержание, сластолюбие и объядение, жизнь изнеженная и рассеянная образуют в душе страстное настроение и ведут ее к делам неуместным; так утеснение себя во всем и воздержание, труды и подвиги духовные снабжают ее бесстрастием и из состояния страстного переводят ее в состояние бесстрастное.
18. Тот, кто победил сребролюбие восприимчивостью закона правды, которая есть милостыня и сострадание к ближнему; победил сластолюбие благоразумным целомудрием, которое есть тщательное воздержание; и одолел славолюбие проницательностью (прозорливостью) и мудростью, которая есть ни что иное, как различение вещей человеческих и Божественных, попирая любовь к славе ногами, как ничего незначащую и бесполезную, одолевая перстное мудрование плоти. Тот после того, как закон Духа жизни возобладает над внешним законом плоти, сделавши его свободным, может сказать: Благодарю Бога, что закон Духа жизни освободил меня от закона рабства (δουλεία) и смерти (ср. Рим. 8, 2. Рим. 7, 25).
19. Телесные похотения и взыграния плоти останавливают воздержание, пост и борение духовное; ражжения же душевные и волнения сердечные чтение Божественных Писаний охлаждает, непрестанная молитва смиряет, а умиление, как елей, утишает.
20. Гнев, вожделение и разумная сила ума, когда в естественном своем чине стоят и действуют; тогда некиим образом соделывают человека всего божественным и боговидным, всегда здраво действующим и отнюдь не уклоняющимся от естественного ему ступания. Когда же они в противность естеству уклоняются от надлежащего образа действования и принимают движения (или направления), несвойственные их естеству, тогда являют его, как сказано, чудовищем некиим, из многих противоположностей сложившимся.
21. Соответственно внутреннему настроению души, инаковым и инаковым представляется ей и естество вещей. Когда умные чувства стоят в ней в своем естественном чине, и ум незаблудно шествует в понимании тварей (созданий), разумно объясняя существо и движения их, тогда в естественном чине видятся ей и вещи и лица, и всякое естество вещественных тел не имеющими сокрытой какой-либо причины заразы или вреда. Когда же силы ее действуют не по естеству своему, восставая одна против другой, тогда и это все видится ей не так, как оно есть по естеству своему. Оно естественною своею красотою уже не возводит душу к познанию Творца, но, по причине страстного ее состояния, низводит в глубину погибели.
22. Падши во глубину зол, отнюдь не отчаивайся в возможности воззвания оттуда, хотя бы ты низвергся на последнюю ступень адской злобы. Ибо если ты имеешь у себя основание благочестия, усердно заложенное прежде деятельными добродетелями, то, хотя бы построенная тобою на нем из разных камней добродетели храмина его, поколеблена быв, подверглась падению и разорению с верха до низу, до самого лица страстнейшей земли зол, и тогда Бог не забудет прежних твоих трудов и потов, коль скоро ты сокрушенное о падениях своих носишь сердце, которое, помня прежние дни, с воздыханием взывает к Нему о своих падениях.
23. Духи злобы крайне боятся благодати Божественного Духа, особенно когда она присетит богатно, или когда мы сияем чистотою под действием Божественного поучения и чистой молитвы. Не смея по сей причине приблизиться к обиталищу осияваемых таким образом, они одними мечтаниями и призраками, страшными топотами и безобразными криками, покушаются устрашить и смутить их, чтоб отвлечь от бдения и молитвы.
24. Как невозможно без елея и огня гореть светильнику и светить сущим в храмине, так и душе без Божественного Духа и огня явственно возвещать о Божественных вещах и просвещать тем людей: ибо всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов подаваемый любящей душе, у Которого нет изменения, или тени перемены (Иак. 1, 17).
25. Если желаешь увидеть блага, которые уготовал Бог любящим Его, вселись в пустыню отречения от своей воли и бегай міра. Какого же это міра? Похоти очес и плоти, гордости помыслов и прелести видимых вещей. Если убежишь от такого міра, то рано воссияет тебе свет через узрение Божественной жизни и исцеление души твоей, то есть слезы скоро воссияют (Ис. 58, 8), и ты изменишься изменением правой руки Всевышнего (Пс. 76, 11), и рана {язва} страстей после сего не приблизится к телу твоему (Пс. 90, 10). Таким образом ты, среди міра и людей пребывая, будешь как живущий в пустыне и людей не видящий. Если же таким образом не убежишь ты от сего міра, то убежание из міра видимого нисколько не послужит тебе к преуспеянию в добродетелях и соединению с Богом.
26. Освободивший члены свои от рабства страстям и предавший их в рабство правде, приблизился к освя­щению Духа Святого, став выше закона плоти; и грех не будет уже обладать им, пребывающим в свободе и под законом Духа. Ибо не таков конец рабства страстям, каков конец работы правде: тот обыкновенно кончается мысленной пагубою души, а этот вводит в жизнь вечную во Христе Иисусе Господе нашем (Рим. 6, 12–23).
27. Коротка [эта] жизнь, долог (букв. необъятен) будущий век, и мал промежуток настоящей жизни. Человек — это великое и малое животное, которому отпущено недолгое время [настоящей жизни], является слабым. Время очень коротко, человек слаб, но предстоящий подвиг в награду за труды, — велик, [хотя] имеет множество искушений и опасностей в [нашей] недолгой жизни.

О добродетелях

28. Четырем общим добродетелям следуют восемь естественных [и важнейших] добродетелей, к каждой из которых с одной и с другой стороны по две добродетели присоединяются, образуя таким образом каждая троицу. Ведь мудрость сопровождают познание и созерцание премудрости. Справедливость — рас­суждение и сострадательный совет. Мужество — терпение и твердость. Целомудрие — чистота и девство. Бог, как некий Строитель и Тайноводитель, этой троичной дюжины добродетелей, высшей (т. е. Бога) премудростью восседает на престоле ума, посылая Слово, чтобы создать сей мір добродетелей. Слово, принимая от каждой из первоначальных добродетелей, создает в душе умопостигаемый мір благочестия. И, как небо, Он простирает в нем рассудительность, полное звезд, для всеосвещающей жизни, в которой, как два великие светила устанавливает божественное познание и естественное созерцание, сияющие и просвещающие; как землю, Он утверждает в нем справедливость для нескончаемого праздника; и как воздух устанавливает целомудрие, для прохлаждения и освежения чистейшей жизни; как море определяет мужество против болезней естества, для разрушения твердынь и превозношений сатаны (2 Кор. 10, 4). Вот именно так [Божественным] Словом создав сей мір, Бог влагает внутрь него силу Духа, для мысленного и непрестанного движения и, в то же время, непрерывного единства, неотделимого и постоянного, по сказанному Давидом: Словом Господним небеса утверждены и Духом уст Его вся сила их (Пс. 32, 6).
29. Духовное возрастание ревнителей о спасении соответствует возрастанию Господа нашего Иисуса Христа человечеством. Когда они младенчествуют в новоначалии, тогда, подобно Господу Иисусу, млеком питавшемуся, питаются млеком телесных добродетелей, или телесного обучения, которое мало (ненадолго) полезно возрастающим в добродетели и мало-помалу отлагающим младенчество (1 Тим. 4, 8). Когда возрастут они до возраста юношей и твердою начнут питаться пищей созерцания сущих, как имеющие чувства душевные уже обученными (см. Евр. 5, 14), тогда уподобляются Господу, преуспевшему возрастом и благодатию, посреди старцев сидящему и открывающему им глубо­кие тайны (см. Лк. 2, 46). Когда же прийдут в меру полного возраста Христова (Еф. 4, 13), тогда бывают подобны Господу, возвещавшему всем слово покаяния, научавшему народ тайнам Царствия Небесного, и между тем к страданию своему спешно приближавшемуся. Таков конец и всякого, совершившегося в добродетелях, чтоб, прошедши все возрасты Христовы, вступить в прискорбные искушения в соответствие кресту Его.
30. Тот, кто сеет слезы умиления во [имя] добродетели, — будет собирать плод жизни, как радость невыразимую. Кто усердно и терпеливо ожидает Господа до тех пор, пока не взойдут плоды его добродетели, тот пожнет сочные колосья Божьего познания; и просветится светом Его премудрости, и будет вечно сущим светильником света, чтобы освещать всех людей. И не будет завидовать себе и ближним, не скрывая под сосудом зависти данный ему свет премудрости (Мф. 5, 15), но в Церкви верующих будет говорить благие слова на пользу многих, и раскрывать изначальные гадания (Пс. 77, 2), согласно с тем, что он услышал с неба от оглашения божественного Духа, и то, что он узнал в обучении созерцания сущих, и то, что ему поведали отцы (Пс. 77, 3).
31. Это будет происходить с каждым [усердным] подвижником в день совершенства его в добродетели, горы совершения божественных заповедей будут изливаться ему сладостью веселия, и будет царствовать в Сионе в чистом уме, и холмы слов, то есть добродетели, источат молоко, предлагая ему пищу, в то время как он будет отдыхать на ложе бесстрастия; и все источники Иудины, говорю, веры и познания, источат воду, то есть доктрины, притчи и загадки божественных вещей; и из сердца, как из дома Господня, выйдет невыразимый источник премудрости и напоит долину тростников {поток зимний} (Иоил. 3, 18), то есть людей, иссушенных засухой и зноем страстей. И тогда он поймет (обнаружит) в себе исполнение слов Господних: кто верует в Меня, у того из чрева потекут реки воды живой (Ин. 7, 38).
32. Взойдет, говорит Бог, для вас, боящихся Меня, Солнце правды, и их действия приведут к исцелению. Они выйдут из темницы страстей, и взыграют, как тельцы, освободившиеся от [рабства] греха. И будут попирать беззаконников и демонов, ибо они будут прахом под ногами вашими в тот день устроения их, в который Я соделаю, говорит Господь Вседержитель (Малах. 4, 2–3). Это, конечно, будет, когда явно вознесутся всеми добродетелями и так, что будут совершенны премудростью и познанием через причастие (приобщение) Духу.
33. Приблизившийся к пределам бесстрастия правые о Боге и естествах вещей творит умозрения, и от красоты тварей, соразмерно с своею чистотою, востекая к Творцу, приемлет светолития Духа. Благие о всех имея мнения, о всех всегда думает он хорошо, всех видит святыми и непорочными и правое о вещах Божеских и человеческих произносит суждение.

О снах

34. Тщательный может и по сновидениям угадывать движения и расположения души, и соответственно тому направлять попечение об устроении своего духовного состояния. Ибо по настроению внутреннего человека и его забот бывают и телесные движения и душевные меч­тания.
35. Из того, что представляется во время сна, иное есть мечтание, иное видение, иное откровение. — Мечтания суть такие сновидения, которые не стоят неизменными в воображении ума, но которых предметы перемешиваются, одни вытесняют другие, или изменяются в другие; от них никакой не бывает пользы, и самое мечтание их исчезает вместе с пробуждением; их тщаливейшие ревнители презирать должны. — Видения суть такие сновидения, которые во все время стоят неизменными, не преобразуются из одного в другое и так напечатлеваются в уме, что остаются на многие лета незабвенными: они показывают сбытие будущих вещей, доставляют душе пользу, приводя ее в умиление представлением страшных видов, и видящего их делают самоуглубленным, и притрепетным от неиз­мен­ного созерцания представляющихся страшных вещей; тщатливейшие ревнители должны считать такие видения драгоценными. — Откровения суть сущие выше всякого чувства созерцания чистейшей и просвещенной души, представляющие дивные некие божественные дела и разумения, тайноводство сокровенных Божиих тайн, сбытие наиважнейших для нас вещей, и общее преме­нение мірских и человеческих дел.
36. Не у всех людей сновидения бывают истинны, и не у всех печатлеются во владычественной части ума, но у одних тех, коих ум очищен и чувства душевные просветлены. Из сказанных видов сновидений первые свойственны людям чувственным и плотолюбивым; вторые — тщаливым ревнителям, очищающим душевные чувства; третьи — совершенным, действенно наитствуемым Божественным духом и с Богом соединенным богоглаголивою душой.

О внешнем облике и внутреннем

состоянии подвижника

37. Обычно (т. е. в порядке вещей) внешнему виду лица изменяться со­ответ­ственно внутреннему настроению души. Ибо какое делание имеет мысленное ее движение, такое располо­жение являет в себе для стоящих и зрак (взгляд, вид) лица. Сорасполагаясь и соизменяясь сообразно с тем, что приводит в движение помысл, иногда видится он светлым, когда сердце веселится по причине восхож­дения благих помышлений и размышлений о Боге; а иногда посупленеет и мрачнеет, когда огорчают не­уместные помыслы. Почему невозможно утаить движений и чувств, происходящих внутри, от тех [людей], чьи чувства обучены. Обычно это происходит или от правой руки Всевышнего, вследствии чего они возрождаются в духе, становясь солью земли и светом міра (Мф. 5, 13–14); либо это происходит от восстания злых сил и смятения (смущения) помыслов, и это тоже очевидно для них, так как они отвергают то́ (сопротивляются этому), начертание (отпечаток) образа Сына Божия носящие светлостно в Божественных дарованиях.
38. Болезни полезны для тех, кои только вводятся в добродетельную жизнь, тем, что содействуют им к истощанию и усмирению горячей плоти. Они силу плоти делают слабейшею, грубое перстное мудрование души истончавают, ее же собственную силу соделывают сильнейшею и мощнейшею, по божественному Павлу, который говорит: когда я немощен, тогда силен (2 Кор. 12, 10). Но насколько эти болезни полезны для новоначальных, настолько вредны для продвинувшихся в трудах добродетелей и только что превзошедших чувство и достигших небесных созерцаний. Ибо препятствуют им заниматься божественными вещами и притупляют болями и тяжелыми обстоятельствами разумную часть их души, и замутняют ее тучей мало­душия, и иссушают умиление сухостью трудов. Тоже [и апостол] Павел, хорошо знающий о себе, рассуждая говорит: усмиряю тело мое подвигами трудовъ, порабощаю его послушаниямъ, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным (1 Кор. 9, 27)
39. Возделыватель худых помышлений мрачным и печальным делает внешний вид лица своего, язык — неспособным к пению божественных песней и себя — для всех неприятным и нежеланным встречником и собеседником. Возделыватель же благих и бессмертных произрастений в сердце радующееся и улыбающееся имеет лицо, и сладкозвучный в молитвах язык, и для всех всегда бывает приятным собеседником. Так что отсюда для всех, видящих добре, явно есть и бывает, кто из таковых находится еще в рабстве нечистых страстей, и состоит под невольным законом земного мудрования, и кто освобожден от такого рабства законом Духа, по премудрому Соломону: при веселіи сердца лице становится цвѣтущимъ, а въ печали оно дѣлается унылымъ (Притч. 15, 13)

О чистоте

40. Ничто так не свойственно разумности, как чистота и целомудрие души, коих матерь и другиня есть воздержание всестороннее, а отец — страх Божий. Страх же Божий, преложившись в вожделение Бога и сочетавшись с сердечным расположением к божественным вещам, соделовает душу свободною от страха, полною любви и божественного разумения родительницею.
41. Ум, очищенный от всякой нечистоты, по блестящим и светлым разумениям бывает для души звездным небом, имея в себе Солнце правды сия­ющим, и светлые лучи богословия в мире испущающим; а слово сего ума, после того как очистилось бездною премудрости, приносит к себе оттуда простые и чистые виды вещей и ясные откровения сокровенных, чтобы постигнуть какая есть глубина, высота и ширина познания Божьего (Еф. 3, 18). Прияв в недра свои сии лучи, Он изъясняет потом словом глубины Духа всем, имеющим Духа Божественного в себе, обнаруживает лукавство духов, и поведает о тайнах Царствия Небесного.
42. Душа, с теплым рвением усиленно очищаемая подвижническими трудами, божественным светом озаряется и мало-помалу начинает узревать естественно данную ей вначале Богом красоту, и расширяется в возлюблении Создавшего ее. Поскольку же уясняются ей, по мере очищения ее, лучи Солнца правды, и естественная красота ее обнажается пред нею и ею познается; постольку и она умножает труды подвижнические для большего себя очищения, чтоб чисто уразуметь славу дара, какого сподобилась и древнее восприять благородство, и сохранить для Создателя своего образ Его чистым и несмешанным ни с чем вещественным. И никогда не пособляет она себе и не перестает прилагать труды к трудам, пока не очистит себя от всякой нечистоты и скверны и не соделает достойною зреть Бога и беседовать с Ним.

О смирении[2]

43. Смирение состоит не в наклонении выи, или в распущении волос, или в одеянии неопрятном, грубом и бедном, в чем многие поставляют всю суть добро­детели сей, но в сокрушении сердца и смирении духа, как сказал Давид: дух сокрушенный, сердца сокрушенного и смиренного Бог не уничижит (Пс. 50, 19).
44. Ино смиреннословие, ино смирение и ино смиренномудрие. Смиреннословие и смирение проявляются подвизающимися во всяком злострадании (в произвольных лишениях) и во внешних трудах добро­детели, — так как они все обращаемы бывают на делания и занятия телесные, почему при них душа, не всегда бывая в твердом благонастроении, при встрече искушения, смущается. А смиренномудрие, дело некое сущи божественное и великое, бывает в одних тех, кои наитием Утешителя переступили уже средину, т. е. далеко прошли вперед кратчайшим путем добро­детели, посредством всякого смирения.
45. Когда придет к тебе глубокое смиреннословие, тогда высокоречие отойдет от тебя. Когда смирение вкоренится в глубине сердца твоего, тогда и смирен­нословие всякое отпадет от тебя. Когда же свыше обогатишься смиренномудрием, тогда и внешнее смирение и смиреннословие языка упразднятся в тебе, по слову Апостола Павла: а когда настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится (ср. 1 Кор. 13, 10).
46. Невозможно разверзсть источник слез без глубочайшего смиренномудрия, ни опять смиренномудрым быть без умиления, производимого наитием Духа: ибо умиление от смиренномудрия, и смиренномудрие от уми­ления Святым порождаются Духом. Они, как звенья цепи, держась друг за друга и единой благодатию связуясь, составляют неразрывный союз духовный.
47. Ни того, кто, при смиренном виде и одеянии, говорит смиренно, ни тотчас предполагай смиренным в сердце, ни того, кто говорит высоко и высокопарно, не вдруг почитай исполненным надмения и гордости, не испытавши их наперед; но от дел их познай их.
48. Не лицами, не внешним видом и не словами характеризуется истина, и не в них почивает Бог, но в сердцах сокрушенных, в духах смиренных и в душах просвещенных Боговедением. Бывает, что иной, как видим, наружно, на словах ставит себя ниже других, и пред всяким смиренные о себе употребляет речения, для уловления похвалы человеческой, внутри будучи полон самомнения, лукавства, зависти и злопамятства против ближнего. Бывает напротив, что иной, как видим, наружно высокомудрыми словами ратует за правду, и восстает против лжи, или преступления божественных законов, на одну только при сем взирая истину, и внутри полон будучи скромности, смирения и любви к ближнему, хотя иногда хвалится о Господе, подражая Павлу, который, хваляся о Господе, говорил: буду хвалиться своими немощами (2 Кор. 12, 9).
49. Познай себя самого; и это есть воистину истинное смирение, научающее смиренномудрствовать и сокруша­ющее сердце, и сие самое делати и хранити понуждающее. Если же ты не познал еще себя, то не знаешь и того, что есть смирение, и делания и хранения его еще не коснулся: ибо познание есть конец делания заповедей.

[2] т. е. о умиротворении в Боге.

О самопознании

50. Тот, кто по степени чистоты достиг познания сущих, тот познал себя, в соответствии со сказанным: «познай самого себя». Кто же еще не познал логосы творенья, и божественных и человеческих вещей, тот, может быть, знает то, что вокруг него и вне его, но совсем не знает самого себя.
51. Не то есть я, что есть на мне (связано со мной). И не то есть я, что обо мне (вокруг меня). Также не то есть я, что вне меня. Потому что я есть образ Божий, видимый в душе умной, бессмертной и разумной, как неотделимый и единосущный ей ум, который есть отец разума. То, что на мне — это природные (врожденные) свойства человека, чтобы царствовать и господствовать над твореньем, разумно и самовластно. А то что обо мне — это свобода воли выбирать кем быть: земледельцем, купцом, учителем или философом. То, что вне меня, относится к общественным ценностям и мірскому благу, как то: богатство, слава, честь, процветание и высота рангов, или наоборот: бедность, бесславие, бесчестие и несчастье.
52. Всякий, познавший себя, почил от всех дел, кои по Богу, и вошел в святилище Божие, в мысленное богослужение Духа, и в божественное пристанище бесстрастия и смирения. Не познавший же себя чрез смиренномудрие еще в труде и поте шествует путем жизни сей. О сем и Давид гадательствуя сказал: это было трудно мне, пока я не вошел во святилище Божие (Пс. 72, 16. 17).

О дарах и плодах Духа

53. Дух Святой – это свет, жизнь и мир. Тот, кто просвещается божественным Духом, умиротворенно и тихо проводит свою жизнь. От того происходит у него познание сущих и премудрость слова, и он приобретает ум Христов (ср. 1 Кор. 2:16). Он ведает тайны Царствия и проникает во глубины Божии; и изо дня в день, из безмятежного и просвещенного сердца, изрекает слова жизни [на благо] людям, потому что благ тот, кто имеет в себе Благого, говорящего новое и старое (Мф. 13, 52).
54. Семь есть даров Духа. Слово Божие, перечисляя их, начинает сверху — от премудрости, и нисходит до конца — до духа страха Божия, — говоря: дух премудрости, дух разума, дух совета, дух крепости, дух ведения, дух благочестия, дух страха Божия (Ис. 11, 2. 3).
55. Пока естественные наши силы бесчинно держат себя между собою и распадаются на многие скопы, до тех пор мы не можем быть причастными и сверхъестественных даров Божиих. Оставаясь же непричастными их, мы далеко негде стоим и от таинственного священнодействия, совершаемого мысленным деланием ума на небесном жертвеннике. Когда же мы, ревностно проходя священные подвиги, очистимся от чувственных влечений и силою Духа соберем в едино образо­вавшиеся в нас скопы, тогда и неизреченных Божиих благ бываем причастны, и божественные таинства таинственного священнодействия ума достойно возносим Богу — Слову на пренебесный мысленный жертвенник Божий, как зрители и священнослужители бессмертных тайн Его.
56. Плод Духа Святого есть любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 22). Плод же противоположного духа есть ненависть, малодушие мірское, нестроение душевное, тревожность сердечная, лукавство, любопытное муд­ро­вание, беспечность, гнев, неверие, зависть, много­ядение, пьянство, бранчивость, осуждение, похоть очес, надмение и гордость. От таковых плодов познавай древо, и сим способом верно будешь ты узнавать, какого духа тот, кто говорит с тобою. Имеешь признаки их и словом Господа еще яснее указанными. Добрый человек, говорит Он, из доброго сокровища сердца своего выносит доброе; а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое (Мф. 12, 35). Ибо по древу и плод его.
57. Не всех слуг своих и учеников Господь вводит с Собою в откровение сокровенных и высших тайн своих, но только таких неких, коим дано ухо для слышания, коих око открыто для видения и язык новый ясен. Таких взяв и отлучив от прочих, кои тоже ученики Его суть, восходит на Фаворскую гору созерцания и преображается пред ними; не тайно открывая им потребное о Царствии Небесном, но явно показуя славу и светлость Божества. И от Себя дает сияние их образу жизни и слову, как солнцу посреди Церкви верующих; а их смыслы (разумения) превращает в белизну и чистоту пресветлого света. И ум Свой в них влагает, и вносит их устами новое и старое (Мф. 13, 52) к созиданию Его Церкви.
58. Не оставляется непричастным благодати Духа никто из уверовавших во Христа и крестившихся, если только он не предал себя совсем в плен всякому действию противного духа и не осквернил веры делами, или с нерадением и унынием живет. Почему тому, кто сохранил неугасимым начаток Духа, приятый им в крещении, или угашенный опять возжег делами правды, тому невозможно не приять и исполнения Его. После того, как до́бро подвизался, утвердится полнотою Духа, чтобы: или принять слово премудрости Божией и учить в Церкви; или слово познания таин Божиих тем же Духом (1 Кор. 12, 8), чтобы ведать тайны Царства Небесного; или [дар] веры завещательный, чтобы верить всем обещаниям Божиим, по Аврааму; или дар исцелений в том же Духе, чтобы исцелять болезни; или дар действия сил, чтобы изгонять бесов и совершать чудеса; или дар пророчества, чтобы предвидеть и предсказывать будущее; или дар различения духов, чтобы различать кто говорит Духом Божиим, а кто нет; или дар истолкования различных языков (1 Кор. 12, 9–10); или дар заступления за насилуемых; или дар управления стадами [овец] Божиих и народом (см. 1 Кор. 12, 28); или любовь ко всем и дарования ее: долготерпение, благость и все прочие (1 Кор. 13, 4). Но если кто-то найдется всего этого непричастный, то я и не знаю как назвать такового верного, или из числа облеченных божественным Крещением во Христа (Гал. 3, 27).
59. Из тех, кто получил божественную благодать Святого Духа через различные дарования, одни еще младенцы и несовершенные в божественных дарованиях, а другие мужи и исполненные в дарованиях (см. 1 Кор. 13, 11). И первые из них распространяются к деланию божественных заповедей и возрастают в них, и исполняются бо́льших дарований Духа, отменяя прежние дарования младенства; вторые же, достигнув вершины любви и познания Бога, теперь оставляют частные дарования: или пророчества, как говорит слово, или различение духов, или вспоможения, или управления и прочее (1 Кор. 12, 28). Потому вошедший во дворец любви не отчасти ведает Бога, Который есть любовь, но говорит с Ним лицом к лицу, познает Его с полнотою (πληρότητα), как и Тот познал его (1 Кор. 13, 12).
60. В ком есть и усматриваются плоды Духа Святого; в тех и Бог обитает. От них и немутный источник слова с мудростию и разумом, смиреннословящими ли слышишь ты их, или высокая вещающими. В ком же не усматриваются плоды и дары Святого Духа, а видятся плоды противного духа, в тех — мрак неведения Бога, толпа страстей и жилище вражеских духов; смиренноглаголивыми ли и смиренномудрствующими видятся они тебе, или говорящими о высоких вещах, в одежде заморской и с представительною на­ружностию.

О образе Божием

61. Человек создан по образу Божиему, а не по органическому устроению тела, как сказал бы кто-нибудь от невежества, но по умному естеству ума, не описуемого телом, долу (к земле) тяготеющим. Ибо как Божеское естество, вне всякой твари и грубости суще, не описуется, не ограничивается [ничем], но есть неопределимое и бестелесное, выше всякого существа и слова (αιτία), некачественное (не имеющее свойства), неосязаемое, неколичественное, невидимое, бессмертное, необъемлемое и отнюдь нами не разумеемое: так и данное от Него нам мысленное естество, как неописуемое, не телесно есть, невидимо, неосязаемо, необъемлемо, и есть образ бессмертной и присносущной Его славы.
62. Первый Ум сый, Бог единосущное в Себе имеет Слово с Духом соприсносущным, ни без Слова и Духа никогда не бывая, по причине нераз­дельности естества, не сливаясь с ними, по причине неслиянности сущих в Нем ипостасей. Почему и естественно рождая из существа своего Слово, Сам не отделяется от Него, несеком будучи в Себе. Имеет же соприсносущное Слово соестественным Себе собезначального Духа, предвечно от Отца исходящего, — и от родителя своего не отсекается. Ибо у них едино есть и нераздельное естество, хотя по различию ипостасей разделяется на лица, и троично воспевается — Отец, Сын и Дух святой. Лица сии, как единое естество и Бог един, никогда не отделяются от соприсносущего существа и естества. Сего-то триипостасного и единичного естества образ виждь в созданном Им человеке, но по части его мысленной, а не по видимой, по бессмертной, а не по смертной и разлагающейся.
63. Бог, несравненно выше сущи всех созданных Им тварей, рождая Слово без разделения с Ним, и Духа Святого испущая, в сохранение бытия и силы тварей (созданий), есть вне всего и внутри всего. Таким же образом и причастный Божеского Его естества человек, будучи образом Его, по мысленной, не телесной и не смертной душе, и ум имея естественно рождающий слово из существа своего, вне и внутри есть вещества и видимых сих членов тела. И как создавший его не разделен от своих ипостасей, Слова и Духа, так и он, по душе, не секом есть и не разделен от ума и слова, единого естества и существа, неописуемого телом.
64. Триипостасно Божество, в Отце, Сыне и Духе Святом поклоняемое. Тречастным зрится и созданный Им образ — человек, душой, умом и словом покло­няющийся самому, создавшему все из не сущих, Богу. Что Богу по естеству совечно и единосущно, сие и образу Его по естеству соестественно и единосущно. По сим чертам усматривается, что есть в нас по образу, и по ним я есмь образ Божий, хотя срастворен с брением и прахом.
65. Ино — образ Божий, и ино то, что усматривается в образе. Образ Божий — душа мысленная, ум и слово, — единое и нераздельное естество; а усматриваемое в сем образе есть начальственность (самостоятельность), владычественность (независимость) и самовластность (свобода). Также — ино слава ума, ино достоинство его, — ино то, что по образу, и ино то, что по подобию. Слава ума есть возношение горе, приснодвижность к высшему, острозоркость, чистота, разумность, мудрость, бессмертие. Достоинство ума есть словесность (разумность), самостоятельность, владычественность, самовластие. То, что по образу, есть — иметь душу с умом и словом, личную, единосущную и нераздельную. Ум и слово принадлежат душе, нетелесной, бессмертной, божественной, мыс­ленной, — и все они единосущны, совечны, нераз­дельны между собою и раздельны быть не могут. То, что по подобию, есть праведность, истинность, благо­утробие, сострадание и человеколюбие. В ком сии качества в действии суть и постоянно пребывают, в тех ясно зрится и что по образу и по подобию.
66. Троечастная разумная душа видится опять в двух видах действования, из коих одно разумное, а другое — страстное. Разумное, по образу Создавшего ее сущи, неудержимо и неопределимо чувствами, яко вне и внутрь их бывающее. Сим действованием она, сприобщаясь к умным божественным силам, по естеству востекает к Богу, яко к первообразу своему, и божественным Его услаждаема бывает естеством. Страстное же ее действование чувствами раздробляется на многие части, подлежа страданиям и отрадам. Сим действованием она, сприобщаясь к естеству чувствительному, питательному и растительному, подлежит влияниям воздуха, холода и теплоты, и в пище имеет нужду для под­держания жизни, для возрастания и здоровья. Изменяясь под действием всего сего, она иногда похотствует, и бессловесные восприемлет похотения, уклоняясь от движения по естеству, иногда преогорчается и неразумным гневом волнуется, а иногда испытывает алчбу, жажду, печали, болезни, и опять успокаивается: так что здесь она то отрадами услаждается, то скорби терпит; почему эта сторона ее и называется справедливо страдательной или страстной, как в страстях и страданиях проявляющаяся. Когда же это мертвенное поглощено бывает умной жизнью (2 Кор. 5, 4), в силу победы лучшего над худшим; тогда и живот Иисусов открывается в смертной плоти нашей (2 Кор. 4, 11), животворную производя в нас мертвость бесстрастия и нетленное бессмертие подавая наитием Духа Святого.
67. Как Творец всего, прежде создания всех вещей из ничего имел в Себе ведение о природе и сущности их, как Царь веков и предведатель всего; так и созданному им по образу Своему человеку в царя тво­рения дал иметь в себе не силу только все познавать, но и то, из чего все созданное составлено. Так сухое и холодное имеет он в персти, из коей сотворен, теплоту крови от воздуха и огня, влажные мокроты от воды, от растений растимость, от животно-растений питаемость, от неразумных животных страстность, от Ангелов мысленность и разумность, от Бога вдохнутие оное невещественное, нетелесную и бессмертную душу, видимую в уме и слове, и в силе Духа Святого, — чтоб быть и жить.
68. Богу, создавшему нас по образу и подобию Своему, бываем мы подобны добродетелью и разумением. Добродетель же Божия есть правда, преподобие и истина, как говорит Давид: праведен Ты, Господи, и истина Твоя окружает Тебя (Пс. 118, 137; Пс. 88, 9), и еще: праведен и преподобен Господь (Пс. 144, 17). Бываем мы ему подобны также правотою и благостию, ибо благ и прав Господь (Пс. 24, 8); словом премудрости и словом разума, ибо сии в Нем суть, и Он именуется премудростию и разумом (см. Кол. 2, 3); святостию и совершенством, как Сам говорит: будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный (Мф. 5, 48), и: будьте святы, потому что Я свят (1 Пет. 1, 16); смирением и кротостию, ибо говорит: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем; и найдете покой душам вашим (Мф. 11, 29).
69. Ум наш, будучи образом Божиим, имеет свойственное ему в себе, когда пребывает в сродной ему деятельности и не допускает в себе движений, далеких от его достоинства и природы. Почему охотно любит вращаться в том, что к Богу относится и с тем ищет соединиться, от Коего получил начало, Коим движется и к Коему устремляется по естественным своим свойствам, и Ему подражать желает человеколюбием и простотою. Чего ради рождая слово, ум, как другие небеса, возустрояет души единоплеменных людей, и твердыми их терпением деятель­ных добродетелей соделовает, и животворит их духом уст своих, подавая им силу против пагубных страстей. Таким образом и он является устроителем мысленной твари, подражая Создателю великого міра, Богу, и ясно слышит такое к себе свыше слово: если изведешь драгоценное {честное} из ничтожного, то как уста Мои будешь (Иерем. 15, 19).

Об обожении

70. Когда всяким усердием и старанием прийдем к древней добро́те (красоте) слова и получим благую часть от излияний (озарений) Духа премудрости и познания, свыше нам подаваемых; тогда удостоверяемся, что первый Источник и Причина произведения всего премудрого и доброго [находится] в нас, что́ мы более можем зреть по [своему] естеству. И больше нет в нас ничего осудительного, чтобы быть обвиняемыми в той злобе, застрявшей в нашем создании при отклонении к худшему. Когда от одного оторвались и пали, и от первоначальной добро́ты отторглись, то потеряли образ обо́же­ния, а другой, вместо этого, нашли, и, таким образом, злоба ворвалась внутрь [нас] и придала ему (образу) неразумный вид.
71. Первым этапом (основанием) у стремящихся преуспеть [в обо́жении] является познание сущих, которое осуществляется пребыванием в деятельном любомудрии. Вторым — осознание сокровенных тайн Бога, которым тайнонаучаются посредством естественного созерцания. И третий — соединение и срастворение с Первым Светом, в котором заканчивается и упокоевается всякая деятельность преуспеяния и всякое созерцание.
72. Обожение в [настоящей] жизни, есть воистину духовное и божественное священнодейство, в котором слово священнодействуется невыразимой премудростью и подается, насколько это возможно, тем, кто приуготовил себя. Это Бог благолепно даровал нашему разумному естеству ради единства веры. Те, именно, кто чист, приобщаются этого высокого положения через познание божественных, и уподобляются Богу сообразно образу Сына Его (Рим. 8, 29) вместе с высокими и духовными движениями вокруг божественного. И так положением богами станут среди других людей на земле. А другие, через очищение их [божественным] словом и через священное взаимодействие с первыми, будут совершенствоваться в добродетели; и, по мере их преуспеяния [в том] и очищении, приобщаться к обожению первых, становясь причастниками их соединения в Боге. И все они, таким образом, вместе объединенные и охваченные союзом любви, непрестанно соединятся с Богом; и будет Бог, источник всех благих дел, пребывать среди богов (ср. Пс. 81, 1). Бог по естеству среди богов по положению, свободный от всякого порицания, как все создавший.
73. Сохранить неизменным Богоподобие, стяжаемое крайнею чистотою и полной любовию к Богу, возможно только при непрестанном простирании ока ума к Богу, в котором душа обыкновенно установляется чрез постоянное пребывание в доброделании, чрез непрестанную, чистую и непарительную молитву, чрез всестороннее воздержание и усердное чтение Писаний.

О плоти и духе

74. Кто лучшее из наших двух естеств превозвысил над худшим и сделал его свободным от влияния сего последнего, тот обрел невещественное между невещественными духами жительство, став и сам мысленным духом, хотя телесно видится вращающимся среди других людей.
75. Плоть желает противного духу, а дух – противного плоти (Гал. 5, 17), и брань некая стоит между обоими ими скрытная, чтоб одному из врагов сих одержать побе­ду над другим и перетянуть властительство на свою сторону. Это и есть то, что называется в нас крамолою, скопом, бунтом, восстанием, междоусобной бранью, коей раздирается душа.
76. До тех пор, пока нестоятельные (неустойчивые) помыслы разделяют нас и закон плоти имеет силу и соблюдается в нас, мы на многие части рассеиваемся и от Божественной Единицы отпадаем, как не обогатевшие этим единством. Когда же эта мертвенность будет принесена в жертву объединяющей силе Единицы и обретет сверхъестественную беззаботность, и ум будет сам себе хозяин (господин), озаренный мудрость творящими смыслами и осияниями; тогда душа, в священном соединении с Единым, освободившись от разлада, в подражании Ему, простотой соединятся. Таково восстановление души в свое изначальное состояние и таково наше обновление в лучшую сторону.
77. Неслитное соединение и объединение души и тела, согласное само с собой, совершает одно дело: или вещества (материи), или естества. Но когда оно не согласуется, то желание каждого победить приводит к междоусобице. Однако, пришедшее и принявшее власть слово, сразу же решает их вражду, приводя к согласию, и вверяет все дела естеству и духу.
78. Тот, кто преодолел разделение союза плоти и духа естеством и достоинством [духа], тот все творение подчинил Богу, во едино соединив расстоящееся и помирил всяческое.

О Божественном ведении

79. Невежество – ужасное зло, более ужасное, чем осязаемая тьма. Души, покрытые темнотой, разделяются помыслами на много частей и разъединяются от союза с Богом. Итогом этого становится неразумие, приводящее человека к безумию и нечувствию ко всему. И так невежество, когда становится огромным, в адскую пропасть низвергает душу, в которой [она находит] наказание, страдание, печаль и воздыхание. И наоборот, Божественное ведение, будучи блестящим и полным бесконечного света, делает души, в которых оно появилось по причине их чистоты, световидными и боголепными (достойными Бога). Исполняя их миром, тишиной, радостью, несказанной премудростью и совершенной любовью.
80. Пришествие божественного света, поскольку просто и одиночно, к себе собирает причастившиеся души и обращает к себе, и объединяет их со своим единством, и своим совершенством совершенствует, в глубины Божии вводит умное око их, и делает их зрителями, таинниками и тайноводителями великих тайн. Восхоти только крайнюю стяжать чистоту трудами духовными, и самым делом узришь в себе Богу любезное действо сказанного.
81. Озаренія Перваго Свѣта, приходящія съ вѣдѣніемъ к очищенным душам, не только сотворяют их благими и свето­видными, но и, посредством естественного созерцания, возводят на мысленные небеса. И [там], как и здесь, не прекращается [влияние] Божественное действия на них, они совершаются там до той поры, пока души премудростью и познанием неописуемых таин не соединятся с Единым, и из состояния множественности не придут в состояние единства в Нем.
82. Первым делом, необходимо нам стать чистыми и незамутненными от привещественной злобы мысленых [духов] — это этап очищения. Затем, необходимо сделать наши умные очи просвещенными и всегда сияющими — это этап [пр]освещения, который совершается таинственно в сокровенной премудрости Божией. И так, после того как поднимемся к науке священного ведения, в качестве служения новым и ветхим словом тем, кто имеет уши, станем преподавать сокровенные и таинственные смыслы, являя то несквернным, как обращающим слухи, а от несовершенных скрывая, чтобы не давать святыни псам и не бросать жемчуг слова перед свинскими душами, делая его непригодным (непотребным) (ср. Мф. 7, 6).
83. Когда человек от веры, имеющей залог, и любви Божией, видит горение своей души вокруг расширяемым, — тогда пусть знает, что он носит в себе Христа, который действием возвышает души от земли и видимых [вещей] и готовит обитель им на небесах. Когда же видит, что сердце его исполняется радостью и желанием невыразимых божественных благ со умилением, — тогда пусть знает, что внутри него действует божественный Дух. Когда же чувствует, что его разум наполняет невыразимый свет и смысл небесной премудрости, — тогда пусть знает, что это происходит сошествие Утешителя к его душе, чтобы проявить сокровища Царствия Небесного, что спрятаны внутри Него. И потом [человек], как дворец Бога и обитель Духа, да хранит себя с усердием.

О безмолвии

84. Хранение сокровенных сокровищ Духа есть воздержание от человеческих вещей, которое справедливо называется безмолвием. От этой чистоты сердца и сладости уми­ления горит сильнее желание любви к Богу, и разрешает (освобождает) душу от уз чувств, и убеждает следовать свободному образу жизни. И когда переключает ее силы, возводит их в естественное состояние и возвращает им первобытное устроение, чтобы не было какого-либо порицания на Творца добрых, что изменяет образ Свой и двигает к худшему.
85. Безмолвие есть состояние ума нестужаемого [помыслами], тишина свободы [от страстей] и отрады душевной, стояние сердца в Боге, нетревожимое и невлекомое, светлое созерцание, ведение Божиих тайн, слово премудрости из чистого ума, бездна разумений Божиих, восторжение ума, беседа Божия, неусыпное око, молитва умная, безтрудный в великих трудах покой, и наконец единение и совокупление с Богом.
86. Пока душа расстроена в себе, по причине беспорядочного действования ее сил и потому неспособна вместить в себе божественные лучи, пока не сподобилась она свободы от рабства мудрованию плоти и не вкусила еще мира, по причине недавности прекращения в ней брани неудержимых страстей; дотоле потребно ей многое молчание уст, до того, чтоб и она могла говорить с Давидом: я же, как глухой, не слышал, и, как немой, не открывал уст своих (Пс. 37, 14).

О Ангельских силах

87. Девять высших сил, как песнопевец и начальник песней (гимнов), составленных в собрании триединым образом и втроем предстоящих Святой Троице, служа со страхом, приносят песнь. Из них, первые простираются вниз от начала и Причины всего сущего, от Которого и начальствуются, поскольку ближе к Нему и начальствующему над песнями (гимнами). Их имена: Престолы, Херувимы и Серафимы, которым свойственна огненная премудрость и познание небесных, и, наконец, их главное дело — боголепная песнь «Гел», на еврейском языке. Другие из них, промежуточные между первыми и последними чинами, стоящими вокруг Бога: Власти, Господства и Силы. Им свойственно управление великими вещами, действие (проведение) чудес и явление чудодействий, а их главным делом является Трисвятая песнь: «Свят, Свят, Свят» (Ис. 6, 3). Последние достигают людей, будучи выше нас, [но] находятся ниже всех высших [сил], стоят вокруг Бога [и называются]: Начала, Архангелы и Ангелы. Им свойственно исполнение богослужения, а их главным делом является священная песнь: «Аллилуйя». Потому, когда разумное естество людей совершенствуется во всякой добродетели и поднимается всяким познанием и премудростью Духа и божественного огня, то через приобщение божественных дарований становится знакомым с этими Силами, и привлекает к себе свойства каждой по причине чистоты. Потому, таким образом, [приобщаются] последним служением и исполнением заповедей Божиих; вторым [приобщаются] состраданием и защитой ближних, а также устроением великих и божественных вещей и действиями Духа; приобщение к первым [Силам] через огненную премудрость слова и познание божественных и человеческих вещей. Так совершается человеческое естество и последовательно принимает дары, [и] ими приобщаяется десятине[3]-Богу, как принесшее начало десятины от себя.
88. Души, достигшие крайней чистоты и востекшие на великую высоту премудрости и ведения, подобны Херувимам, после того, как они приближаются своей наукой к Источнику добра. И оттуда откровения истинного видения чисто внутрь принимают, которыми только силы Херувимские, как сказал некто, непосредственно осияваются от самого Божественного Начала божественных созерцаний, по высочашему их воспростертию.
89. Как первые ангельские силы, одни пламенейшие и быстрейшие вокруг божественных, имеющие способность вечно двигаться вокруг них, а другие обладают способностью к боговидению, [обилию] ве́дения и [излиянию] премудрости, и это есть их божественное навыкновение, чтобы им вечно двигаться вокруг них (божественных). Так и эти [чистые] души пламенейшие вокруг божественных и быстрейшие, премудрые, ведающие и воспростертые (поднятые) таинственными созерцаниями. Им свойственно, по силе и божественному навыкновению, вечно двигаться вокруг Бога, неуклонно подниматься и пребывать в Нем. А вместе с этим, существует навыкновение в восприимчивости освещения, с которым [они] становятся причастниками Бога и передают на других изобильно словом освещения Его и благодати.

[3] Число десять считалось символом Бога с древних времен. У пифагорейцев его называли «Тетрактисом» (Четверицей), потому что он равен сумме первых четырех чисел, и Его считали пределом (μέγιστο) и совершенством (τέλειο), корнем и источником всего творения. Этот символизм используют и христианские писатели (Климент Александрийский, Ориген и др.).

О восхождении

90. Тот, кто не желает подняться от индивидуально и мало полезного и взойти к абсолютно полезному, тот еще ест хлеб с отрубями в поте лица своего, согласно с изначальным решением Бога (см. Быт. 3, 19). Потому и имеет нежелательную душу в отношении духовной (умной) манны и самого того меда, который потек ради Израильского народа из расступившейся скалы (см. Втор. 32, 13. Пс. 80, 17). Но тот, кто услышал призыв: встаньте, пойдем отсюда (Ин. 14, 31), и на сей глас Учителя восстал от приболезненного труда, и перестал есть этот хлеб скорби, сбросив груз чувств и испив из чаши премудрости Божией, тот познал, яко благ Господь (Пс. 33, 9), как исполнивший таким образом закон заповедей служением слова, поднявшись на горницу и ожидая пришествия Утешителя (Святого Духа).
91. Мы должны не только стремиться прийти к миру находящихся (сущих) в нас сил, но и стремиться достичь умного покоя помыслов, который, как известно, всякое желание (обращение) о благом упокоевает тишиною помыслов, и божественной росой, сходящей с небес, освежает раненое сердце и врачует его огнем, ниспосылаемым свыше и возжигаемым Духом.
92. Что из сущего в нас выше — для нас рачителей, видимое или мысленное? Если видимое, то ничего уже не будет для нас предпочтительнее и желательнее вещей тленных. А если мысленное: то Бог есть дух: и покланяющиеся Ему должны покланяться в духе и истине (Ин. 4, 24). Таким образом телесное упражнение излишне бывает, когда в силе умное делание, от которого тяготеющее долу легким делается и все превращается в духовное, в единении его с лучшим.
93. В соответствии с чином и степенью духовной жизни, надлежит нам всяко простираться в предняя и восходить к высшему, как если бы пребывали приснодвижными в тех, яже к Богу, и никогда усталости не зная в делании добра. От этого деятельного подвижничества надлежит восходить к естественному созерцанию творения; а от сего — к таинственному Богословию и упокоеваться в нем от всех трудов телесного делания, — став уже выше всего телесного и дольнего и получив благорассудное ведение истинного различения вещей.
94. Три есть степени в преуспевающих в вос­хождении к совершенству: очистительная, просвети­тельная и таинственная или совершительная. Первая свойственна новоначальным, вторая — средним и третья — совершенным. По трем сим степеням восходя по порядку, рачительный подвижник возрастает до возраста Христова, и приходит в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф. 4, 13).
95. На очистительной степени стоят вводимые в священные подвиги. Свойственны ей — отложение образа перстного человека, освобождение от всякой чувственной страсти, облечение в нового человека, обновляемого Духом Святым. Дела ее — ненависть к чувственному, измождение плоти, удаление от всего, что может возбуждать страстные помыслы, раскаяние в содеянном; при сем — омытие слезами сланости греха, благоустроение нрава благодатию Духа, умиленным сокрушением очи­щение внутреннего чаши, т. е. ума, от всякой скверны плоти и духа, и влияние в него вина слова, веселящего сердце человека очищаемого и принесение его царю духов для вкушения. Конец же — действенное разжжение себя огнем подвижничества, трудами подвижническими извержение из себя всякого яда грехов­ного, закаление себя чрез погружение в воду сокрушения и сделание себя мечем сильно посекающим страсти и бесов. Достигший сего угасил силу естественного огня, заградил уста львов, — свирепых страстей, стал силен духом, из немощного сделался крепким и, как другой Авситидианин (Иов), воздвиг себе трофей терпения, победив искусителя.
96. На просветительной степени стоят действием священных подвигов преуспевшие в первом бесстрастии. Свойственны ей — водворение в уме образа здравых словес, или здравых на все воззрений и причастие Духа Святого. Дело ее — очищение ума действием божественного огня, мысленное сердечных очей отверстие, и рождение слова с высокими помыш­лениями разума. А конец — Слово премудрости, уясняющее все сущее и бывающее, ведение божеских и человеческих вещей, и откровение тайн Царствия Небесного. Достигший сего мысленным деланием ума на колеснице огненной носим бывает четверицей добро­детелей, и, как другой Фесвитянин (Илия), еще живой вземлется в мысленный воздух и обходит небесные области, став выше всего земного.
97. На таинственной или совершительной степени стоят пришедшие уже в меру возраста Христова. Свойственно им — пресекать воздух, возноситься выше всего, вращаться в кругу горних чинов небесных, приближаться к первому Свету, и глубины Божии исследовать духом. Дело сей степени — исполнять зрителя таких предметов — ум ведением путей Промысла, законов правды и истины, и разрешения гаданий, притч и темных словес Божественного Писания. Конец же — тайноводствовать того, кто столь усовершен, к сокровенным тайнам Божиим, исполнять его неизреченной премудростию чрез сочетание с ним Духа и в великой Церкви Божией являть его мудрым богословом, просвещающим людей богословскими поуче­ниями.
98. Жизнь человека разделяется на два пути, а его цели имеют три класса. Один из путей является мірским и общественным, а другой уединенным и премірным. Общественная жизнь, таким образом, разделяется на целомудрие и жадность. Уединенная жизнь разделяется на любомудрие в естественном познании и сверхъестественном действии. Первый из них, или заключается в правде, приходя в свое природное состояние, или в неправде, потому приходит к неправде, потеряв свойственное естеству движение. Другой, если идет к намеченной цели, следуя правилу, приходит к бесконечному Естеству, к сверхъестественному совершенству. Но если по честолюбивому намерению станет упражняться — погрешит (потерпит неудачу), в неприемлемый приходя ум (ср. Рим. 1, 28), и как несовершенный, обоснованно отвергнется из чина совершенства.
99. Душа, глубоко уязвленная любовью к Богу, по вкушении сладости мысленных Его даров, совсем не может оставаться в себе или пребывать в томже состоянии, но стремится простираться в бо́льшие восхождения на небеса. Ибо насколько она свои восхождения проходит Духом и проникает в глубины Божии, настолько еще бо́льшим воспаляется огнем желания и испытывает величие глубочайших Его тайн, и спешит приблизиться к блаженному свету, в котором останавливается всякий исступленный ум, чтобы завершить в там свой путь и упокоится в веселии сердца.
100. С усердным тщанием притрудно простирающийся к Божественному бывает отображением образа Божия добродетелями душевными и телесными; поскольку тогда он в Боге и Бог в нем упокоевается по срастворению, так что он от сего есть и видится образом Божественного блаженства по богатству даров Духа, и по положению богом, Бог же — совершителем его совершенства.

О движении к Богу

101. Бог есть Ум и причина вечного движения всего. И все умы, в самом том Первом Уме, имеют и постоянное стояние и непрестанное движение. Это происходит с теми, которые не имеют веществолюбивого и страстного движения, но священными подвигами приобрели движение чистое и незагрязненное. И происходит это потому, что, имея божественную любовь (желание), передают друг другу, и самим себе, благодетельные освещения, испускаемые от Богоначалия; и сокровенную в них премудрость таин Божиих с любовью передают другим, чтобы [они] непрестанно прославляли любовь Божию.
102. Стоят и движутся вокруг Бога души тех, кто легко отринул помышления от вещества и двоякой бранью с самим собой (плоть–дух) соделали благоуправляемую (послушную) колесницу, текущую на небеса. И [они] непрестанно двигаются вокруг Бога, как некоего центра, являющегося причиной движения всего цикла. Стоят постоянно и непоколебимо как в круге, не способные рассеять свое единство {в своем месте пребывания} и обратиться к чувству и земной прелести человеческих вещей. И это есть совершенный конец безмолвия, ведущий истинно безмолвствующих к тому, чтобы в то время как двигаться — стоять, и пока они стоят твердо — двигаться вокруг божественных. И пока это не будет совершено, [то] мнимым безмолвием, как мы думаем, невозможно обрести наш ум свободным от вещества и прелести (скитаний).
103. Все умы, сами в себе, тремя этапами единовидно вращаются, собираются, и направляются к себе и к поистине Сущему. И просвещая ближних, как очищенные духи (πνεύματα), тайнонаучают их божественным и совершенствуют небесной премудростью, объединяя тех с собою и с Единицею.
104. Душа, все дольнее (земное) презрев, и всецело любо­вию к Богу уязвившаяся, странное некое и божественное исступление испытывает. После того, как ясно увидит естества и логосы сущих, и постигнет концы (результаты) человеческих вещей — не терпит, чтобы находится внутри міра и ограничиваться телом, которое ее содержит. Но выйдя за его пределы и расторгнув мучительные узы чувств, преодолев природу всех сущих, с неизреченным молчанием вступает в мрак богословия и лицезреет красоту Сущего во свете смыслов несказанной премудрости, насколько дается ей (душе) по благодати. Так душа боголепно углубляется смыслами в Его созерцание и блаженствует со страхом любви плодами бессмертных растений, имею ввиду, смыслы божественных понятий, чье великолепие и славу невозможно выразить полностью[, когда она возвратится из исступления в себя]. Но как это не странно, действуемая Духом, переживает похвальную страсть в невыразимой радости и тишине, но образ этого божественного действия, или кто тот, что управляет, смотрит и говорит сокровенно невыразимое, не может объяснить.
105. Бог есть премудрость, и ходящих в слове и премудрости, боготворит познанием небесных, светом соединяет их с Собою, и соделывает их богами по положению (по благодати). И как Бог, после того, как он премудростью сотворил все из ничего, премудростью все сущее в міре направляет, управляет; и также всегда совершает спасение всех, обращающихся к Нему с покаянием. А также тех, кто сподобился, по причине чистоты, стать причастником высшей премудрости, и он всегда, как образ Божий, той же премудростью творит и делает, что по воле Божьей. Собирает же себя от внешнего и разнообразного, и каждый день простирает словесное (помысленное) свое с ведением неизреченных к ангельскому, воистину, образу жизни. И совершая, насколько это возможно, единовидную свою жизнь, соединяется с вышними силами, которые вращаются вокруг единого Бога; и теми, как добрыми вождями, поднимается к первому Началу и Причине.
106. Соединившийся премудростью с вышними силами, и по той причине соединившийся с Богом, ибо это по подобию Божию, любомудро со всеми беседуя, словом и сочетанием, и божественной силою отвязывает тех, кто хочет, от внешних и разнообразных, выводя их, как себя, к духовной и единовидной жизни, как подражатель Бога. И, [собирая духом,] поднимает их разумом, премудростью и сокровенным озарением к созерцанию славы единого и первого Света; и так соединенных с пребывающими вокруг Бога ангельскими существами и чинами, приводит к единству с Богом, после того, как сделались всесияющими освещением Духа.
107. Когда кто сделается причастником Духа Святого и наитие Его познает из неизреченного некоего Его в себе действа и благоухания, которое ощутимо обнаружится даже и в теле: тогда в пределах естества пребывать таковой уже не может, но, добрым изменением правой руки Всевышнего изменившись, забывает о пище и сне, презирает все телесное, небрежет о покое плоти, и весь день пребывая в трудах и потах подвижнических, утомления какого-либо, или какой-либо потребы естественной не чувствует, ни голода или жажды, ни сна, или других нужд естества. Ибо любовь Божия с радостию неизреченной излилась в сердце его (Рим. 5, 5), и он, всю ночь в бодренном бдении проводя, в телесном упражнении умное совершает делание, бессмертной услаждается трапезою из бессмертных произрастений мысленного рая, в который будучи восхищен Павел, слышал неизреченные глаголы, которые нельзя слышать человеку, имеющему пристрастие к чувственному.
108. Бог есть Единица и Троица, [Он] начинается от единицы, как десять[4] кругом заканчиваясь в Себе. Бог внутри себя имеет начала и концы всего сущего. Но [при этом] вне всего, как превышающий все (вершина всего). Тот, кто оказался в Нем, вместил внутрь [себя] логосы и ведение (познание) сущих; и стоя [при этом] вне всего, остается внутри всего, ведая их начала и концы, потому что через Слово духовно соединился с Отцом, став совершенным духом, в самой всесовершенной, нераздельной и единосущной Троице, поклоняемой во Отце и Сыне и Святом Духе, и прославляемой в едином естестве и Царстве, и Силе Божества, которой принадлежит власть во веки. Аминь.

[4] См. предыдущую сноску.

О Рае и Царстве, а также о двух древах

109. Есть рай чувственный и есть умопостигаемый, соотвѣтственно двумъ природамъ человѣка (видимой и невидимой). Чувственный рай, въ Эдемѣ; другой рай, въ предѣлахъ умопостигаемаго и невидимаго міра, заложенный внутри человѣка. Въ этотъ божественный рай съ противоположныхъ сторонъ двое вратъ: однѣ врата — это божественное смиреніе, вводящее въ сладость Царствія Небеснаго и упокоеніе, а другія — совершенная любовь, изводящая на пажити Царствія Божія.
110. Душа, обогатевшая содействующим [ей] телом и получившая устроение, превышающее телесное обучение, изменяет естественные движения [и поворачивается] в мысленные подвиги, и трудясь с усилием в умном делании, сохраняет для себя плоды бессмертных садов в мысленном рае. Где, как река истекает источник боголепных смыслов, и в котором стоит древо познания Божия, приносящее плоды премудрости, радости, мира, благости, милосердия, долготерпения и неизреченной люб­ви (Гал. 5, 22).
111. Древо жизни — Бог, которое наделено подавающей жизнь энергией и приносит плод, съедобный только для достойных жить как не подлежащих смерти, доставляет неизреченную сладость тем, кто участвует в божественном приобщении этому древу, и подает им бессмертную жизнь. Оно по достоинству и названо именно древом жизни и всяким древом (Быт. 2:9, 16), ибо Бог является всем, Им же и чрез Него все (Кол. 1:17).
112. А древом познания добра и зла является чувство, которое приносит два плода, противоположные друг другу и двоякие по природе. Каковы же эти плоды? Довольствие и страдание, из которых каждое в свою очередь разделяется на две части: удовольствие — на естественную и необходимую потребность и на распутство с пресыщением, а страдание — на страх и печаль и на духовные подвиги и труды.
113. Древо познания добра и зла есть распознание многосоставного созерцания, как многие и до нас превосходно любомудрствовали и размышляли. И в нем — опознание нашего собственного устроения и природы, являющееся добрым для восшедших через всяческое бесстрастие и мудрость Духа в мужа совершенна, в меру возраста Христова (Еф. 4:13), которые от самого созерцания и красоты возводятся к величию Творца (Прем. 13:5).
114. Таковые благодаря тому что со временем приобрели твердый навык в добродетели, не отступают и не могут отступить от добра, поскольку, несомненно, они в шествии своем твердо достигли божественного созерцания. А для еще молодых и тяготеющих к удовольствиям оно не доброе из-за того, что они не встали непоколебимо на основание добродетели, проявляя настойчивость и прилежание в исполнении добрых дел; таким людям из-за их неустойчивого пребывания в лучшем не полезно созерцание и постижение устроения собственного тела, способное увлечь к самому себе и соблазнить колеблющегося и ввергнуть его в недолжные помыслы, движения и попечения.
115. Поэтому-то и запрещает Бог, говоря: «От древа же, еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него, а в оньже аще день снесте от него, смертию умрете» (Быт. 2:16-17). Ведь постижение нашего тела и созерцание его устроения естественно приводит несовершенного, даже против его воли, к познанию приятности удовольствия и не только к этому, но и к недолжным движениям и попечениям, о чем уже сказано, и как раз об этом возглашается в божественном речении: «Двери, двери, вонмем». В двойном упоминании чувственных дверей нам заповедуется хранить от недостойных и двери умопостигаемые — под последними я подразумеваю те чувства, посредством которых смерть возымела обыкновение проникать в душу человека.
116. Здесь ли дается Царство Небесное всем подвизающимся или после смерти? Если дается здесь, то победа наша неотразима, радость невыразима, и наше восхождение в рай свободно. Ибо находится рай прямо на божественном востоке (Быт. 2, 8). А если дается после смерти [и разрешении от тела], то необходимо проверить является ли выход из жизни без страха, и что есть Царство Небесное и Царство Божие, и Рай. И чем они отличаются друг от друга, и какое время каждого из них, и если мы получаем все три, то как, когда и через сколько времени. Потому что тот, кто достиг первого, еще живя во плоти, не потеряет и другие.
117. Если ты понял, что влечение страстей в тебе недеятельно и, что умиление от смиренномудрия[5] истекает из твоих глаз, то ведай, что пришло к тебе Царствие Божие и ты стал преисполнен (букв. забеременел) Святого Духа.
118. Тот, кто обогатился плодами и дарованиями Святого и благоговейно почитаемого Духа, вошел уже здесь в рай, в который вошел [и] божественный апостол Павел, восхищенный в то небо с третьего небеси, и насладился древом жизни, и услышал там глаголы (2 Кор. 12:4), которые невозможно услышать человеку страстному и порабощенному грехом, и не повредился от древа познания, которое есть древо познания добра и зла. И более того, он весь стал божественным раем и домом нераздельной Троицы, имея насажденное посреди своего сердца древо жизни, Самого Бога, изобилуя бессмертными плодами Божественного и Святого Его Духа.
119.  И мы знаем и веруем, что это есть Царствие Небесное и Царствие Божие, научаемые тому Господом и Богом нашим, Который некогда сказал: «Царствие Небесное внутрь вас есть» (Лк. 17:21), а некогда так увещевал молиться Отцу: «Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли» (Мф. 6:10. Лк. 11:2), которого бы и нам достигнуть и здесь уже и там, как было изложено в течение нашего повествования, по милости и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу слава и держава вместе со Святым и животворящим Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

[5] Др. вариант: умиление и смиренномудрие.